Все люблю и все приемлю

    К 100-летию со дня смерти русского поэта С.А. Есенина   


 В очередной раз я взял на себя смелость говорить о душевной драме нежности и печали, соединившейся с трагедией Сергея Александровича Есенина, которая завершились вместе с жизнью поэта в одну из последних ночей декабря 1925 года.
         В прошлой работе, написанной уже больше десяти лет назад в форме личного письма поэту, я выразил свое отношение к жизни и творчеству поэта. В частности, к версии смерти Есенина, бытующей в некоторых кругах почитателей, которая муссирует причастность к его кончине сотрудников ВЧК. Лично я эту точку зрения не поддерживаю, о чем и было сказано в прошлой статье.
         Тема данного же эссе посвящена отношению к обстоятельствам смерти поэта русских писателей и поэтов, эмигрировавших за рубеж после Октябрьской революции. Уж им-то и скрывать было нечего, и молчать они не стали бы, будь хоть малейшая зацепка в версии убийства Есенина сотрудниками ВЧК. Русские эмигранты никогда не забывали своей Родины и с большим интересом и здоровой ревностью следили за всеми событиями в «Совдепии», а уж тем более не обошли бы пристальным вниманием случившуюся трагедию.
         Необходимо отметить, что С.А. Есенин оставался для многих из них частью жизни и страны, прошедшей в России молодости. Об этом свидетельствуют следующие факты.
          В 1924 году учет читательских требований народной библиотеки в Праге показал, что по читаемости Есенин стоял за И. Шмелевым, опережая Лермонтова, Ахматову, Сейфуллину и Леонова. Еще при жизни поэта за рубежом были изданы авторские книги Есенина «Триптих» (Берлин, 1920, «Иисус Младенец» (1921), «Пугачев» (Берлин, 1922), «Стихи скандалиста» (1923). Его контакты с русской эмиграцией в поездках за границу, выступления в Берлине, Париже и США принесли поэту широкую славу и популярность. Есенинские «Исповедь хулигана», «Я последний поэт деревни», «Инония», «Пугачев» вызывали большой резонанс среди публики. Поэтому можно понять, почему среди русских эмигрантов было такое большое количество откликов на трагическую смерть этого «непростого» поэта.
        «Не любить Есенина для русского читателя теперь - признак или слепоты, или, если он зряч – какой-то несомненной дефективности», - заявлял, узнав о смерти поэта, видный критик князь Дмитрий Святополк-Мирский. А для известного «монархиста» А. Яблоновского «пьяный, дикий, разнузданный и морально растерзанный, но талантливый, несомненно талантливый» Есенин был «колокольчиком, подвешенным на шею советского осла».
         Поэтому с уверенностью можно сказать, что трагическая гибель поэта не оставила равнодушными ни недругов, ни поклонников его творчества. В пристрастных оценках и суждениях русских эмигрантов видна и ощущаема тоска и ностальгия по родине, неоднородность и многозначность оценок поэзии Есенина. И мнения эмигрантской богемы носили крайне противоречивый характер.
   Кто-то определял есенинское поэтическое дарование небольшим. В частности, Н. Гумилев, еще далеко до трагедии, обладая «абсолютным» слухом на стихи, видел их насквозь. Но предвидеть, что поэт может вспыхнуть под конец жизни, «просияет и погаснет», Гумилев не смог. Да и не было его уже в живых в тот декабрьский день 1925 года.
          Г. Адамович. рассуждая об оценке творчества С.А. Есенина Гумилевым, свои воспоминания начинает словами: «Очень жаль Есенина. Бедный мальчик, сбившийся, надорвавший силы! Он приехал из рязанской глуши прямо к Блоку, на поклон. Есенин держался скромно и застенчиво, был похож на лубочного «пригожего паренька», легко смеялся и косил при этом узкие, «заячьи глаза», при этом оставляет за собой право говорить правду». Продолжая дальше, Адамович признается: «Я только что перечел книги Есенина - и должен сказать, что большинство прочитанных вещей оставило впечатление столь же тягостное, как и прежде: на десять стихотворений девять плохих, и только изредка, то тут, то там, встречаются строчки, в которых действительно есть что-то, за сердце хватающее, пронзительное, очень жалкое, очень человеческое».
        Безапелляционно, рубя с плеча, говорит о Есенине Зинаида Гиппиус, вместе с тем понимая, что в его русской душе есть важная и страшная черта, «для которой трудно подобрать имя: это склонность к особого рода субъективизму, к безмерному в нем самораспусканью. Когда душа не встречает преград, она приводит постепенно к самораспыленью к саморасползанью, к последней потере себя». Русская «удаль», считает Гиппиус, удаль безвольная, этому процессу не мешает, а часто помогает. И тут же дает хлесткую, краткую характеристику поэту: «На Есенине это ярко и просто, пил, дрался - заскучал, повесился. Примитивный рисунок всегда нагляднее». Но заканчивает свои размышления простыми словами: «А Есенину – не нужен ни суд наш, ни превозношение его стихов. Лучше просто, молчаливо, по-человечески пожалеть его. Если же мы сумеем понять смысл его судьбы – он не напрасно умер!»
        И словно в подтверждение сказанного, в финале довольно резкой статьи З. Гиппиус, по-человечески мягко звучат слова Г. Забежинского: «Проследить влияние алкоголя на жизнь, творчество и самовольный уход из жизни Есенина, поэта и человека, - задача очень деликатная; думается, что нам, критикам, даже если мы и сами поэты, это еще не по силам. Нужно для этого быть не только знатоком и ценителем поэзии, нужно чувствовать ее еще сердцем, нет! больше - каким-то шестым чувством».
        Георгий Иванов, в 1950 году, начиная свои воспоминания в статье к 55-летию поэта и к 25-летию со дня его смерти, говорит: «Я здесь не пишу ни биографии Есенина, ни разбора его творчества. Я думаю, что для этого еще не пришла пора. Человеческий облик Есенина пока отдален от нас «метафизическим туманом» событий последних лет: незаживающими ранами, обидами, враждой, предрассудками разочарованиями, иллюзиями, ностальгией…» Но тем не менее, Г. Иванов напоминает нам о декабре 1925 года, о том, что «27 декабря 1925 года Сергей Есенин покончил с собой в гостинице «Англетер» - известном всем петербуржцам стареньком, скромно-барственном отеле на Исаакиевской площади». Здесь, на Исаакиевской площади, в квартирах сановников, Есенин впервые начал читать свои стихи, приехав в Петербург. Здесь он встретился и с поэтом Николаем Клюевым. Который впоследствии оказал на Есенина большое влияние, и сыграл в его жизни роковую роль.
         Вот как описывает последний день жизни Есенина Г. Иванов в своей работе «Есенин»:
          «Поздно вечером в день самоубийства Есенин неожиданно пришел именно к Клюеву. Отношения их давно уже испортились, и они почти не встречались… Вид Есенина был страшен. Перепугавшийся Клюев, по-стариковски лепеча: «Уходи, уходи, Сереженька, я тебя боюсь…» - поспешил выпроводить своего бывшего друга в декабрьскую петербургскую ночь. От Клюева Есенин поехал прямо в отель «Англетер».
        Есенин покончил с собою на рассвете. Сперва неудачно, пытался вскрыть вены, потом повесился, дважды обмотав вокруг шеи ремень от заграничного чемодана, - память свадебного путешествия с Айседорой Дункан. Перед смертью он произвел в комнате невероятный разгром. Стулья были перевернуты, матрац и белье стянуты с постели на пол, зеркало разбито, все кругом забрызгано кровью. Кровью же из неудачно вскрытой вены Есенин написал предсмертное письмо-восьмистишье, начинающееся словами:
До свиданья, друг мой, до свиданья…»
       Далее Иванов продолжает рассуждать о своих чувствах, которые не дают ему покоя вот уже двадцать пять лет, прошедших после смерти поэта. Очарование его творчества не иссякает и как будто исцеляюще действует на Россию. «Пока родине, которую он так любил, суждено страдать, ему обеспечено не пресловутое «бессмертие», а временная, как русская м;ука и такая же долгая, как она,- жизнь».
        Дополняют картину кончины Есенина воспоминания М. Талызина. Я так подробно привожу воспоминания и выступления о смерти поэта, потому что, мне кажется, так станет понятнее произошедшая трагедия. Если мы откроем для себя воспоминания о последних днях Есенина и почувствуем настроения современников, которых сложно заподозрить в замалчивании версии о причастности органов НКВД к смерти Сергея Есенина.
         В статье Талызина читаем, что Есенин «крепко связал петлю, зацепил один конец шнура за трубу парового отопления и повесился.
        На стене остались следы от пальцев. Говорили, что в повороте тела, в лице и в скрюченных ногах застыло жестокое предсмертное страдание, умирать было неловко и трудно. Лицо затем «отошло»; в гробу он казался моложе и меньше ростом, чем был на самом деле.
         Обнаружили его, окоченевшего, около 11 часов утра. Через день тело вскрыли в Нечаевской больнице. Врач заметил, что, несмотря на бурную жизнь, «поэт был сильным человеком и мог бы прожить долго. Мозг и сердце его были в полном порядке и ничем особенным не отличались».
         В мемуарном очерке «Сергей Есенин» поэт и прозаик Родион Березов вспоминает: «Газеты всех городов поместили сообщения о смерти поэта. Была создана комиссия по похоронам. Гроб перевезли в Москву и установили в доме печати. На траурном полотнище, протянутом над оградой дома, Есенин назывался гениальным русским поэтом…
          В день похорон стояла оттепель, все ложбины были залиты водой. Гроб поднесли к памятнику Пушкина. Тут были речи друзей. От памятника похоронная процессия двинулась к Никитским воротам и дальше по улице Герцена, Кудринской площади, и Красной Пресне. Огромное скопление народа останавливало трамвайное и автобусное движение. Могила была вырыта на Ваганьковском кладбище.
          К могиле пришли все близкие женщины Есенина: Изряднова, Райх, Вольпин, Толстая. Когда застучала земля о гробовую крышку, раздался вопль:
                - Прощай, моя песня, сказка моей жизни!
            Это рыдала Райх. Читали посвящения, стихи преждевременно ушедшему из жизни. Говорили речи. Было оглашено телеграфное соболезнование России, родителям и друзьям, присланное из-за океана Изидорой Дункан».
               Через год после смерти Есенина, на его могиле, застрелилась Галя Бениславская. Она знала о своем друге больше, чем его собутыльники, но не обмолвилась ни одним словом воспоминаний. Известие о смерти Есенина застало ее в Тверской губернии, где она находилась после санатория. Из-за того, что была сильная пурга, а расстояние до железной дороги – 40 верст, она не смогла попасть на похороны Есенина.
            Суждения многих русских эмигрантов в то время сводились к мнению о разочаровании Сергея Есенина в большевистской революции. Об этом говорит и поэт Владислав Ходасевич, а прозаик Сергей Горный прямо утверждает:
          «Эта смерть, может быть, самое громкое осуждение большевизма. Вольному, светлому, Божьему духу там невтерпеж, может быть, потому и голосил, и топал, и даже буянил. Волюшки вольной искал.
            Затем затихло «ласковое солнце» Прислушался глубже.
И там, в глубине встала золотеющая осень. За всех, кого любил и бросил, - она листвою заплакала на песок. Встала Русь молитвенной осеннею картиной Нестерова. И на Руси, из жизни он ушел.
…Духу нет места в СССР.
Духу, любившему свой «отчий край и отчий дом».
Духу, знавшему уже за месяц о низком траурном заборе. Любившему мучительной любовью забвения «родину и землю». Вот оно наступило, полное забвение.
Ведь за кладбищенской оградой
Живое сердце не стучит».
             Похоронив поэта на Ваганьковском кладбище, советские власти взялись за «похороны» памяти о Сергее Есенине. Из советских газет и журналов исчезают бесчисленные портреты поэта, портреты его родных, знакомых, виды Константиново. Вместо этого появляются несколько статей о заблуждении Есенина. Потом и это исчезло. Распроданы ранее изданные книги, новые не печатаются. В общем, запретить пока не решились, но приглушить - приглушили. А если книги и издавались, то предисловия в них писали люди «подсоветской Руси». Наподобие этого:
      «Есенин не нашел в себе силы разлюбить то, что наш век велел ненавидеть. В свете грандиозных сдвигов последних лет, определивших путь крестьянского хозяйства к социализму на основе сплошной коллективизации, явственно обнаруживаются реакционные корни есенинского творчества. Теперь совершенно очевидна нелепость скороспелых попыток объявить Есенина после смерти «национальным» и «подлинно крестьянским поэтом». Место Есенина не в нашей эпохе, а позади ее».
          В 1926 году, когда на могиле поэта еще не просела земля, в газете «Известия» появилась статья Николая Бухарина «Развенчайте хулиганство», в которой Есенину отводится место родоначальника разнузданности в среде советской молодежи. Следом за этой статьей следует вторая, с много обещающим названием - «Злые заметки». Опубликован этот фельетон был в газете «Правда» 12 января 1927 года, то есть почти на годовщину смерти Есенина, и переиздавался не один раз. Характеристики «есенинщины» и поэзии Есенина были, мягко говоря, убийственными, если не сказать – зловещими.
          Прочитайте: «Идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни, так называемого «национального характера», мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность, обожествление самых отстающих форм общественной жизни вообще». И в заключение Бухарин призывает дать «хорошенький залп» по есенинщине. С этим гнильем надо кончать. И чем скорее, тем лучше».
И немало нашлось послушных солдат, и загремели залпы установленного образца. Среди которых оказался и В. Маяковский.
       Вот только одна цитата из высказывания поэта А. Крученых: «Певец собачьей старости, поэт всевозможного старья и рухляди. И потребители его вдохновений – «клопьё, тараканьё и паучьё».
        Да, на Руси только крикнет барин: - «Фас!», и тут как тут – собачья свора из подворотни с лаем и визгом бросится на вас.
          «Есенинщина» и ее проявления, как она была воспринята молодежью в стране требует особого рассмотрения и отдельной статьи или эссе.
           Поэтому остановлюсь на том, что впервые только через 20 лет после смерти поэта, в 1945 году было принято решение о праздновании 50-летия со дня рождения Сергея Есенина. В «Литературной газете» была напечатана большая статья литературоведа В.Перцова, посвященная памяти поэта. Но не обошлось и без причесывания «советской гребенкой», о чем говорится в статье литературоведа Веры Александровой, написанной в том же1945 году.
           «В своей статье о Есенине В. Перцов довольно умело обходит трудные моменты в его биографии. Перцовский Есенин - какой-то конфетный».
Далее В. Перцов называет Есенина «подлинным советским патриотом», употребляя выражения «революция разбудила в Есенине мечту о свободной жизни», «поэт горячо воспринял революцию» и тому подобные советские штампы. И Вера Александрова восклицает:
          «Всматриваясь в перцовского Есенина, невольно вспоминаешь одну просьбу поэта:
Пускай я сдохну,
Только… Нет
Не ставьте памятник в Рязани».

           В своей работе «Сергей Есенин. Исповедь хулигана. Трерядница" писатель Алексей Толстой в далеком 1922 году сказал о поэте мудрые слова, к которым нечего и добавить: «Живи Есенин триста лет тому назад, сложил бы он триста чудесных песен, выплакал бы радостные, как весенний сок, слезы умиленной души; народил бы сынов и дочерей, и у порога земных дней зажег бы вечерний огонь, - вкушал бы в лесном скиту в молчании кроткую и светлую печаль:

Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол,
Отрок ветер по самые плечи
Заголил на березе подол».

Декабрь 2025 год.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Александрова Вера (псевд. наст. фам. и имя Шварц Вера Александровна 1895-1966). Статья «К 50-летию со дня рождения Есенина». газета «Новое русское слово», Нью-Йорк, 1945г.
2. Адамович Георгий Викторович (1892-19720. Статья «Сергей Есенин», газета «Последние новости», Париж, 1935г.
3. Березов Родион (псевд. наст. фам. и имя Акульшин Родион Михайлович 1884 -1988). Статья «Сергей Есенин», газета «Новое русское слово», Нью-Йорк, 1975г.
4. Бениславская Галина Артуровна (1897-1926), журналист, литературный работник, близкий друг Есенина. 3 декабря 1926 года застрелилась на могиле С. Есенина.
5. Бухарин Николай Иванович (1888 -1938), советский партийный государственный деятель.
6. Вольпин Надежда Давидовна (1900 -1998), поэтесса, переводчица. Написала воспоминания о С. Есенине «Свидание с другом». Сын А.С Есенин-Вольпин (р.1924г.) поэт и философ, жил в США.
7. Гиппиус Зинаида Николаевна (1869 -1945). Очерк «Судьба Есениных», газета «Последние новости», Париж, 28янв.1926г.
8. Горный Сергей (псевд. наст. фам. и имя Оцуп Александр-Марк Авдеевич). Некролог «Есенин», газета «Руль», Берлин. 31 дек.1925г.
9. Гумилев Николай Степанович (1886 -1921).
10. Забежинский Григорий (псевд. наст. фам. и имя Борский Григорий Борисович 188…-1968). Очерк «О творчестве и личности Сергея Есенина», альманах «Мосты», Мюнхен, 1960г.
11. Иванов Георгий Владимирович (1894 -1958). Книга «С. Есенин. Стихотворения», Париж, 1951г.
12. Изряднова Анна Романовна (1891-1946), в 1914-1915г.г. гражданская жена С.А.Есенина. Написала воспоминания о С. Есенине. Сын Юрий Есенин репрессирован и расстрелян в 1937г.
13. Клюев Николай Алексеевич (1884 - 1937), поэт
14. Крученых Алексей Елисеевич (1886 -1968) один из создателей теории «заумного языка».
15. Перцов Виктор Осипович (1898 -1980), литературовед.
16. Райх Зинаида Николаевна (1894 -1939), жена Есенина в 1917-1921г.г., актриса театра Мейерхольда В.Э.
17. Святополк-Мирский Дмитрий Петрович (1890 -1939). Статья «Есенин», журнал «Воля России», Прага, 1926 г.
18. Талызин Михаил, бывший управляющий делами Народного Комиссариата Просвещения УССР, эмигрант с 1926г. Статья «Неповторимый», газета Криминальный вестник», Россия, 1992г.
19. Толстая Софья Андреевна (1900 -1957), жена Есенина в 1925г., внучка Л.Н. Толстого.
20. Толстой Алексей Николаевич (1882 -1945) писатель. Рецензия «Исповедь хулигана. Трерядница», журнал «Новая русская книга», Берлин,1922г.
21. Ходасевич Владислав Фелицианович (1886 -1939). Статья «О Есенине», газета «Возрождение», Париж, 1932г.
22. Яблоновский Александр Александрович (1870 -1934). Некролог «Есенин», газета «Возрождение», Париж, 31 дек. 1925г.