Я увезу тебя в Окленд, дружок

***
Я увезу тебя в Окленд, дружок, увезу тебя в Окленд.
На пароходе, на белом большом пароходе.
Будем с тобою гулять мы  по палубам длинным,
Будем кокетничать с бравым седым капитаном.
А за кормой, белой горсткою рваной бумаги,
Будут метаться крикливые глупые чайки.
Бог с ними, с чайками, спустимся лучше в каюту,
Слушать по радио музыку славного Глюка.
Будет нам скрипка  рыдать, будет скрипка смеяться.
А за бортом будут петь беспокойные волны.

Чаю попьем, после выглянем в иллюминатор:
Вот он и Окленд, маячит постройками порта.
Быстро сбежим по скрипучему зыбкому трапу,
По мостовой убежим, затеряемся между
Низких домов и тенистых зеленых аллеек.
Там я куплю тебе персик у старой торговки,
Жареной, хрупкой, куплю для тебя кукурузы,
И на ходу, подарю тебе ветку жасмина
В парке, что в центре, от мерии неподалеку.
Будем гулять и смотреться в зеркальные стекла,
Будем читать переводы Рембо и Верлена,
Будет над нами смеяться веселое солнце,
Будет оно хохотать это рыжее солнце.
Возле фонтана на лавочке в сквере присядем,
Только тогда ты тихонько в плечо мне поплачешь,
Только тогда грустным словом расскажешь о боли,
 Той, что навеки в душе у тебя поселилась.
Две наши души отыскали свои отраженья.
И в золоте лотосов, их невозможном свечении,
Мерцают два наши заблудшие в вечном созвездья.
В стране, где нет грустных, а только Любимые - Ано,
В стране, где мохнатой  пчелы бесподобно звучанье,
Жужжаньем его не зови, но подобное зову
Смешных золотых колокольчиков, звуки, сливаясь,
«Рождают мелодии тайные, нежные звоны»,
Там бродят две наши души - бесподобные птицы
Я промолчу, а нужны ли слова, я не знаю.
Только ладошку твою очень нежно поглажу,
Только спою тебе самую тихую песню...

Быстро стемнеет. На белом большом пароходе
Мы воротимся, устало домой возвратимся
Быстро уснешь ты, едва прикоснувшись к подушке,
А в волосах твоих русых, созвездья жасмина,
Будут мерцать, как холодные белые звезды.