Владыка Ганимедовых глубин

За тысячью слоями, в алмазной тишине,
Вмурованный в свою безмолвья цитадель,
Заняв престол магнитный, в эонической броне,
Сидит Владыка льдов, хранит свою купель.

День изо дня вершит свою он литургию,
И извлекая стон стогласый из груди,
Он громоздит пласты, как истины тугие,
Чтоб даже бледный луч не мог сквозь них пройти.

Во дни, когда ещё в довременной пыли
Вселенная вовсю пыталась народиться,
Бессмертного владыку в свой сан уж возвели,
Чтоб к Ганимеду свет никак не мог пробиться.

Так и блюдет с тех пор он первозданный сон,
В кристаллах сохраняет древнейшие секреты,
Чтоб Солнечное злато, которым мир вспоён,
Не превратило впредь святые воды в Лету.

Но если же упрямство возобладает в звёздах,
И в мрак глубинный этот проникнет хоть искра –
Владыка грозно вскинет свой среброхладный посох,
И подойдет к концу за этим их игра.

Но если вдруг придут извне другие тени, —
Титановые клинья, стальные буравы,
Желая осквернить подледные ступени —
Владыка пустит в ход магнитные псалмы,

Чтоб спутались в эфире сверхновые суда,
Чтоб прочно сжать в тисках надменный ледокол,
Чтоб чужеземец впредь уж больше никогда
Назад из этой бездны дорогу не нашёл.

Есть право у безмолвья – себе принадлежать,
Сквозь миллиарды лет не ведая движенья,
И силы нет такой, чтоб двигать время вспять
В мирах, где не хотят искры и пробужденья.

Таков и этот мир: священен, недвижим,
Порядок там ничьим умом не постижим;
Продолжит охранять его под панцирем из льдин
Владыка Ганимедовых глубин.