Последний дом

Камни прибрежные стынут в пене –
Грохотом будит Баксан Курму.
Гибнет единственный дом в Кызгене,
Сколько отпущено дней ему?
 
Жгло его солнце, топили воды,
Град избивал, леденил мороз,
Но не они убивают – годы,
Время сильней холодов и гроз.
 
Музыкой дикой полна опушка –
Сыч прогудит и завоет зверь.
Как с проходимцем лихим старушка,
Так пререкается с ветром дверь.
 
Бесы Кызген будоражат стоном,
Издали жалоба их слышна.
А по ночам в уголке оконном
Светится с грустным лицом луна.
 
А ведь когда-то, стройны, красивы,
Строились рядом дома вокруг.
Пенилось в чашах заздравных пиво,
Новостью с другом делился друг.
 
Бабушки пряли, играли дети –
Мало где память о них жива.
Кто за изгнанье и смерть в ответе?..
И прорастает в камнях трава.
 
Дом – в паутине его глазницы,
И никогда не увидит дом,
Как погоняют коней возницы,
Как дети мчатся к реке бегом.

Только валун, что к забору жмется -
Мхами заросший, в траве лежит,
Кажется, жив, и вот-вот проснется,
Громко залает и побежит…

 
1976

Перевод с балкарского А. Шараповой