Бубенцы

Бубенцы на небе, бубенцы.
Пожелтела гуляй-поля седина.
Бесконечные вопросы-топоры,
Гусь с гагарочкою — думы да судьба.

Кто развесил колокольчики судьбы?
Знаки тайные проезжим не считать.*
Письмена на небе, письмена.
Что земному вечность хочет рассказать?

Странник суетный, укутанный в меха,
Разделённый горизонтом пополам,
Как и прежде, тройка вдаль несет тебя,
По ухабам верстовым, да по делам.

Слушай, слушай их и вдумчиво внимай —
Только сердце этим звоном не сожги.
Гусь с гагарочкою — юг да севера,
И бирюльками вопросы-топоры.

Авторская вариация с ремаркой о смене философской и нарративной парадигмы.

Или как одна строка может перевернуть философию всего произведения (хотя эта замена делает текст более дерзким, но менее загадочным и цельным в своей первоначальной тональности).

Захотелось увести читателя от созерцательной зимней дороги с её метафизическим пейзажем и одиноким странником в центре, добавить интерактивности произведению, сместить акцент сверхзадачи (вместо «понять тайну» — вступить с ней в диалог, пусть и с риском), изменить роль героя, природу бубенцов, ввести новый конфликт и связь с финалом заменой строки: «Прикоснись к ним, чтоб заставить зазвучать.»