Сезон архитектуры

Смотри, товарищ: снова драма. 
Опять в соседней стороне 
сносят советского Адама, 
чтоб растворить его в извне. 
Кипит экран, плюётся пеной, 
визжит экспертная орда: 
«Святыню тронули! Измена! 
Культура, память и беда!» 

А мне, признаться, безразлично, 
какой там свергли пьедестал. 
Ведь это, в сущности, обычно, 
что кто-то лишним где-то стал. 
Куда страшней и символичней 
текущий внутренний момент: 
какой мы лепим — лично, лично! — 
в родных пределах монумент. 

Давайте взглянем беспристрастно 
на профиль собственной земли, 
на то, что, может быть, напрасно, 
что мы у дома возвели. 
У нас — сезон архитектуры: 
встают из мрака и ночи 
не просветителей фигуры, 
а душегубы-палачи. 

Где был газон — там бюст тирана, 
где сквер — опричника анфас. 
Из исторического ждана 
глядит Иван, прищурив глаз. 
Мы ставим памятники Кобе, 
кнуту, нагайке и штыку, 
державной, суверенной злобе 
и лагерному бл..дь пайку. 

Мы отливаем в бронзе право 
давить, карать и запрещать. 
Такая, видимо, забава — 
своих же граждан устрашать. 
Мы ставим памятник Застою, 
И Изоляции и Тьме, 
считая этою ценою 
порядок в собственной тюрьме. 

Так что не плачь о той скульптуре, 
что сдали в лом чужие люди. 
Страшней, что в собственной натуре 
мы скоро каменными будем. 
Мы сами — памятник. Громоздкий, 
тяжёлый, страшный и немой. 
Стоим, как идол перекрёстка, 
с гранитной, мёртвой головой.