Ея Величество

     Ея Величество

     ***

     Утро ещё брезжило. Небо было чисто голубым, октябрьский день обещался быть холодным, но солнечным. А для неё он был – как и прошлые – был он, как это бы точнее сказать, недобрым, что ли… Да-да, недобрым – правильное слово, правильное.
Зара Ивановна стояла у окна в халатике, смотрела на улицу и видела… печаль, о если бы её нельзя было видеть.
     – Что делать будем, Зара Ивановна? – думалось о себе. – Ей припомнился папа, милый папа, мама-роднюля: – Почему папа, деревенский тракторист, дал ей редкое на Руси имя. Иван Сергеевич был отцом прилежным: не сюсюкал, не нежничал, мать почитал и за детьми приглядывал. Её он, когда частенько подвыпивший , но ни разу не пьяный, звал Зоренькой, Зорюшкой, значит, и не без теплоты душевной – деревенский эдакой поэт.
     Дети ещё спали. Скоро будить. Все втроём не любили уходить в сон, утром капризничали вставать.
     Игнат, муж Зары Ивановны, умер невзначай от сердца. Был он, как и папа, отцом и мужем прилежным, работящим. Им дорожили на работе, искали его рук и после работы. Многое умел сделать быстро и честно этот перебравшийся в город мастеровой-кузнец. А вот ушёл – переступил порог, и холодно стало в семье – безденежно. Ещё были на счету какие там сбережения, да что их считать-то – крохи какие-то.
     Детей Зара и Игнат любили любовью светлой и нежной, а не баловали. Ната, Андрюшка и Галочка росли послушными. Папин уход обделил их жизнь радостью встреч и ожиданий. Сбоку дивана стоял ящик полный с верхом искусными и затейливыми, в магазине таких не бывает – дворовым на зависть, самодельными игрушками Игната.

     ***

     Этой ночью Зара проснулась в тревоге. Ей слышался шум воды в ванной. Сразу подумала о детях и побежала смотреть, что случилось.
     – Галочка, ты душ зачем включила?
     – У меня попка болит и чешется. Я помыть хотела.
     – А почему в душе? А как, мама, я не знаю.
     – А мама у тебя для чего?
     – Так ты же спала.
     – Иди в кровать, я сейчас приду.
     Зара выключила душ, взяла из аптечки вату, крем, присыпку.
     – Ложись, доча, на спинку, спусти трусики и покажи где болит. Ты чем попку вытирала?
     – Бумажкой туалетной.
     – Много вытирала?
     – Да, у меня чесалось.
     – Надо было мне сразу сказать, а то натёрла раздражение. Я сейчас помою и помажу, утром уже пройдёт. Сейчас легче стало?
     – Да, мамочка, ты меня вылечила.
     – Вот видишь, в другой раз… Ну спи, спи.
     Зара снова легла и стала думать.
     В институте на экономическом, где она проучилась только год, декан назвал Зару Ея Величество Красота Русская. Мужчины, повстречав, боялись её и вожделели и уж сожалели до конца дней земных.
     Зара, по-русски, была молодухой – первенцем был Андрей. Потом Ната и Галочка. С каждыми родами становилась она притягательней грацией движений и мимикой лица.
     Зара не имела того, что называют принципами. Её отвращало, когда люди, упоминая о мелочах, не могли обойтись, не сказав “в принципе” – “она, в принципе, неплохой человек”. Так она человек хороший? При чём здесь принцип и в чём он? – возмущало Зару, но сдерживалась, вслух не говорила.
     Стояла Зара за то, что семья это не нечто такое любовь-морковь, а непременное уважение. “Привычка свыше нам дана, замена счастию она,” – и Зара улыбнулась школьной памяти.


     ***

     – Здравствуй, Зара-моя-Ивановна, – подошла к рабочему столу Аня Бодина из лаборатории. – Всё ещё одна?
     – Да, а что?
     – Николай Иосифович по тебе сохнет. Он ещё не признался?
     – Не признался. Я за ним вижу, понимаю. Человек достойный, говорят, его из зама начцехом ставят.
     – Да, перевод уже в приказ отдали. Только это на филиале в Степянке. Уйдёт и потеряешь.
     – Ой, не знаю, Анечка, не знаю. Он же разводной?
     – Нет, кто тебе наврал? И женат не был. Не бабник, разборчивый, а найдёт кого по душе, сразу признаётся, что детей иметь не может. Так и не сошёлся ни с кем. Я бы его на своего с удовольствием поменяла.
     Ну да ладно. Я к тебе с делом. Есть у меня человек подходящий. Я ему о тебе рассказала и показала тоже. Он увидел и загорелся – хочет познакомиться. Попросил встречи в ресторане.
     – В каком?
     – В “Русском доме”.
     – Ого!
     – Да, не для бедных. Была там, что говоришь?
     – Куда уж мне, Анечка, – наслышана.
     – Так ты мне скажи день и время, хорошо?
     – Да, но это непросто, Аня. А дети? Это же вечером, после работы, днём они в саду.
     – Я знаю. Я посижу с ними. Вас сведу и к тебе поеду. Попроси соседей кого на минут двадцать присмотреть, ведь есть кто?
     – Тогда давай завтра, Аня, чего тянуть. Люди взрослые – посмотрим один на другого.
     – Спасибо, Зара.

     ***

     – Познакомьтесь, пожалуйста. Денис Сергеевич, это Зара Ивановна. Зара, это Денис Сергеевич. Ну, желаю удачи. Я поехала к тебе, Зара. Ты мне дашь ключ, или они откроют.
     – Там соседка, я предупредила.
     – Пойдёмте, Зара Ивановна. Примите от меня эти цветы.
     – Спасибо. Пойдёмте.
     – Садитесь, милая спутница, осмотритесь, если Вам, по любым причинам, не нравится, мы поедем в любое иное место. Ничего? Вот и хорошо. Уф, захрипел я что-то – волнуюсь. Да-да, не молод, хотя и не стар, а волнуюсь с Вами.
     – Я понимаю. Давайте поговорим. Что Вы обо мне знаете?
     – Я знаю о Вас всё и… Я вижу Вас, и мне уже знать не хочется ничего больше.
     – Тогда я спрошу, можно?
     – Ну конечно же.
     – Дети. У меня их трое.
     – Понимаю, Зара Ивановна, трое на руках…
     – Нет, Денис Сергеевич, не то – в сердце.
     – Не понял, Зара Ивановна.
     – Руки они мои вниз не тянут, сердце заботой о них болит.
     – Так я об этом же.
     – Денис Сергеевич, Аня сказала, у Вас двое, сколько им?
     – Уже в институте. Устроил их. Нет не по блату – они четвёрочники. Но, знаете, в таких делах поддержка не мешает.
     Вы хотите больше, Зара Ивановна, какое красивое имя, извините, отвечаю. Разведён, когда дочке и сыну было пять и шесть. Дом оставил жене, там они росли с матерью. Выстроил свой, по своему вкусу и норову. Алиментов не плачу, кормлю, обихоживаю их и одеваю. Это больше алиментов. Помогаю по сей день, деньги перевожу без спроса. Если надо больше – даю, но хочу знать на что, хотя и жена за этим зорко смотрит – баловства не им ни себе не разрешает.
     – Вы с ними видитесь?
     – Откровенно… Почти нет. Я к ним не прихожу – не приглашают. Дети звонят, когда им деньги нужны. Видите ли, Зара Ивановна, я человек, скромно признать, состоятельный; дело у меня сперва, а это деньги, вот за этим у меня спрос и присмотр.
     – Вы принимаете это достаточным?
     – Именно что?
     – То, что Вы будто сторонние знакомые.
     – Возможно, так. Да и не возможно, а точно – каждому ребёнку нужна, помимо обихода, и любовь. Но у них есть общение с матерью. Так уж получилось. Я не признаю себя непутёвым отцом. Я дал и даю им больше, чем может дать большинство. И буду им помогать столько и так долго, сколько смогу и разумно необходимо. Тьфу-тьфу, дай бог не сглазить.
     – Понятно, Денис Сергеевич.
     – Вам что-либо не понравилось?
     – Ну что Вы. Как можно отрицать откровенность.
     – Я хочу, я очень хочу, Зара Ивановна… Я приглашаю Вас. Милая знакомая, выбирайте день и время, я приглашаю Вас в мой дом. Я человек слова, не буйный, не выпивоха.
     – Не надо так, Денис Сергеевич. Я Вам доверяю. Я приду. Можно с детьми?
     – Вот это-то я и хотел предложить. Так будет лучше всего. Спасибо.


     ***


     – Ну как, Зара? Всё хорошо?
     – Да, Аня, всё по-хорошему – поговорили, потолковали. Он пригласил меня, то есть нас к себе.
     – Пойдёшь?
     – Конечно, надо же посмотреть. Дети пусть посмотрят, им тоже решать. Ведь ради них я и кручусь вот с таким делом.
     – Иди, не бойся. Он тебе плохого не сделает.
     – Так я и не боюсь. Посмотрим – посмотрим – посмотрим…

     ***

     – Здравствуй, Зара. Мне передали, ты была у него. Как тебе?
     – Была, понравилось.
     – Детям…
     – Они в восторге. Столько места и всего-всего. Даже бассейн небольшой. Свой бассейн – они о таком и не мечтали.
     – Я вижу, прости меня, ты не в восторге.
     – Не стану отпираться. Я поняла его так. У него работа, своя половина дома вместе со мной. У детей своя с нянькой. Говорит, она управа в доме, здесь же и живёт, по специальности и образованию бывшая медсестра.
     Он не ходит туда, дети – сюда. Чтобы я работала – предложил быть дома. Говорит, что мне позволено делать всё. Покупать, приглашать, ездить. Возвращается он вечером – ужинать и спать. Никакого баловства от себя не позволяет, от других не терпит.
     – Отлично, Зара, что тебе ещё нужно?
     – Да мне и этого выше крыши.
     – Ну так решайся.
     – Я бы да…
     – Ну ты о чём, милая. Уж за тридцать. Пора от этих чувств отдаляться – отступаться от них.
     – Да не о себе я, Аня. Хотя не прочь была бы в том, что любовью называют, покупаться. Мне и внимания доброго предостаточно, а детям папа нужен. Ну пусть отец – не папа. Я вот вижу, как Игнат на полу лежит, а они на нём прыгают, машинки на нём катают. Вещи разбросаны, игрушки, штанишки, стульчики он им сделал складные, смех, суматоха, соседи на шум жалуются, а я на кухне стою и от счастья плачу. Ушёл он мой светлый господин. Ишь, говорят, Б-гу самому хорошие люди нужны, а ведь на земле они нужнее.
     – Да, выбор трудный. Понимаю. Тебе решать, Зара.
     – А что решать… Деньги они тоже слово имеют.  Хочется, очень завидно хочется в неге да довольстве отойти душой от пересчёта копеек. М-да.
     – Ой, Зара, не знаю, не знаю. Советчик из меня зряшный. Я ведь это только случаем случилось. Дай, подумала, человек солидный, богатей, а там женщина-красавица с тройней, и помочь ей некому. Прости, коли что не так. Я ведь от сердца.
     – Ой Аня, да как можно. Я тебе только благодарна. Сколько женщин были бы счастливы на моём месте… А я не могу решиться.
     – Ну, Зара милая. Ты же сама сказала, что отдохнёшь от забот. Дети-то вон как рады, разве нет!
     – Да, только об этом и разговор. Всё, мама, а когда мы там жить будем? Дети… Они о доме, а я о них. Да, думаю, соглашаться надо, Аня, соглашаться надо.
     – Вот и хорошо, подруга. Желаю счастья.  Ой, заговорилась я, бежать надо. Прощай.
     – Ну беги, беги, коли надо. Прощай.


     ***

     – Так правда это, что говорят, Зара? Я уж боюсь напутать чего. Языки знаешь…
     – Ой Аня-Анечка, поехала я в эту Степянку, говорю, Николай Иосифович, Вы меня в жёны возьмёте? Он как раскраснелся, глазами так заморгал, заикаться начал. Слов не находит, боюсь на колени упадёт, а глазами… Аня, миленькая, глазами Игната он на меня смотрит. Вот в них я и папу для детей увидела.

     ***