Повесть Лунное ожерелье - 3 Десятая глава

Глава 10. Сын Ивана Алексеевича отправляется на поиски отца.
Время, отведённое на подготовку к морскому походу, подходило к концу. Два дня бесконечных хлопот по загрузке яхты «Венера» пролетели незаметно. Продукты и запас воды до следующей стоянки в Стамбуле были укомплектованы; дизельное топливо залито с запасом; приобретены вещи и личные принадлежности для экипажа. Завтра судно должно было выйти в море. На борту витало лёгкое волнение: немного суеты, тревога из-за погоды — накануне прошёл сильный дождь, море слегка штормило, и команда переживала, но надеялась, что к отходу всё успокоится.
Капитан Владимир Петрович ходил по палубе, останавливаясь у каждого узла, проверяя такелаж, паруса, палубные ящики. Подошёл к рынде, погладил её, полюбовался блеском, спустился в машинное отделение посмотреть, всё ли там в порядке. Он не выказывал нервозности и сильного беспокойства ; не первый раз выходил в море. Его движения были точны и неторопливы: ещё раз проверил запас якорных цепей, натяжение стакселя, электрические приборы. Внимательно просмотрел навигационные карты и уделил внимание детальному изучению маршрута яхты, отмечая про себя последовательность своих действий: зарегистрировать отплытие при прохождении таможни, миновать пролив, следовать на юг параллельно береговой линии, преодолеть морской простор и, если не будет шторма, примерно через пять-шесть дней достигнуть Босфорского пролива — желательно, чтобы это случилось в первой половине дня.
Метеосводки повторяли одно и то же: шторм отступает, западный ветер будет ослабевать, но местами возможны порывы; решения принимать по ситуации. Посмотрел, как матросы Матвей и Руслан занимались последними приготовлениями: укладывали канаты, подтягивали тенты, фиксировали крышки люков. Город доносил свои звуки: где-то играла музыка, где-то с улицы доносился голос, просящий поторопиться, пока не стемнело. На носу яхты мерцали огни причала, отражаясь в неспокойной воде. Экипаж устроил короткое чаепитие, обмениваясь шутками, но в их голосах звучала серьёзность и сосредоточенность — впереди были дни, требующие больших физических затрат, внимания к своим обязанностям и взаимного доверия. Каждый мысленно прошёлся по своим обязанностям. Был назначен дежурный график: по двое на вахту — вначале двухчасовые смены, чтобы никто не терял бдительности, затем, как обычно в открытом море, трёх- или четырёхчасовые. Рано утром, перед тем как отчалить от причала, ветер действительно стал слабеть. Первые лучи солнца вырезали золотую полоску на склоне горизонта, и «Венера» начала мягко отделяться от причала. Пройдя таможенный и контрольный пункты, отметив все надлежащие документы на выход яхты из бухты, они взяли курс в открытое море, которое до сегодняшнего дня беспокоило их мысленно, но вот теперь звало вперёд, обещая испытания и свободу в равной мере. Погода начинала проясняться, показалось солнце, осветившее округу своими приветливыми, пока ещё не горячими лучами. Небо зарделось, сбрасывая свою сероватую поволоку и обнажая небесную синь. Не спеша капитан осматривал кокпит, уделяя внимание такелажу, парусам и навигационным картам, лежавшим на столе. Команда, погружённая в работу, сохраняла тишину, общаясь лишь короткими фразами или жестами. Руслан натянул шкоты. Матвей, без указания капитана, вытер влажную от росы палубу, чтобы избежать падений. Двигатель, работавший ранее, замолчал, и теперь был слышен лишь шум парусов, наполненных умеренным ветром. Сначала волны слегка ударялись о борт, оставляя тонкие следы пены, но вскоре ветер набрал силу, и яхта, уверенно набирая скорость, держала заданный курс на Стамбул ; турецкий город, расположенный в середине пролива Босфор. Воздух наполнился запахом сырого тумана, рыбы, морской соли и свежего кофе, который кок Иван Геннадьевич приготовил и разлил по кружкам, чтобы придать команде бодрости. Ритмичный плеск волн о киль отсчитывал начало их плавания. За кормой тянулся светящийся шлейф — словно след, от которого невозможно было отвести взгляд; он искрился в лучах рассвета, придавая морю загадочности и таинственности. Берег постепенно удалялся, пока дома и пристани не превратились в едва заметную полоску на горизонте. Впереди простиралась бескрайняя ширь, в которой каждый видел своё отражение: для одних — сложность, для других — избавление от прошлого, для третьих — желанную независимость. Лёгкий бриз гнал облака, рисуя тени на морской поверхности и на белоснежных парусах яхты. Чайки, как старые знакомые, некоторое время сопровождали их, а затем вернулись к своим местам обитания. В неспешных беседах, без лишнего шума, команда переговаривалась о намеченном пути, запасах еды и портах, где им предстояло побывать. Однако большую часть времени они проводили в молчании, ощущая неясное предчувствие грядущих событий. Взгляды были прикованы к линии горизонта. Вдалеке показались очертания судна, тающего в утренней дымке, и ничто не отвлекало от мыслей о предстоящих морских встречах и их собственном вкладе в изучение океанских просторов. Солнце дарило тепло, а переменчивый ветер то с силой надувал паруса, то приносил кратковременное затишье. Так зарождалось их путешествие: без спешки и с твёрдой уверенностью, как будто прежние ориентиры потеряли свою значимость, а впереди ждал путь, который станет одновременно и испытанием, и разрешением внутренних конфликтов.
На третий день пути, после выхода яхты «Венера» из Севастопольской бухты в направлении турецких берегов по Чёрному морю, шторм немного потрепал судно. С утра ветер стал порывистым и усилился, а небо заволокло облаками. Кокпит заполняла холодная морская пена, и каждая волна била по борту с новой силой, словно показывая людям, кто здесь хозяин в открытом море. «Венера» кренилась на бок, послушно прорываясь через зигзаги белых гребней; тросы натянулись до предела, издавая истошный, характерный звук, похожий на щелчки изношенных струн. На носу судна то и дело вздымались гребни волн, разбрызгивая после столкновения с бортом мелкие капли по всему корпусу и палубе. Лишь беспросветная серая мгла виднелась на далёком горизонте. Капитан казался спокойным, но его голос, выкрикивающий команды на палубе, выдавал некое волнение. Он отдал приказ убрать паруса и закрепить стаксель. Несколько человек с усилием тянули лебёдку; мокрые руки скользили по металлу; на лицах у каждого — смесь усталости и сосредоточенности. Матрос Руслан, который до этого, казалось, был полон решимости и храбрости, теперь лишь сжимал поручень и со страхом смотрел, как волны швыряют воду через борт. Капитан отдал команду: «Надеть спасательные жилеты и закрепить себя карабинами за поручни или другие удобные для этого части яхты». Небо темнело, и первые раскаты грома тревожно резали слух. По радио — лишь помехи; иногда прорывались чужие голоса, обрывки координат и прерывистая речь. Капитан, прожжённый морскими ветрами, наклонился над картой и всматривался в проложенный курс: ближайшего укрытия поблизости не было, приходилось рассчитывать лишь на себя и на команду. Когда очередная волна приподняла яхту так, что на секунду открылся холодный простор моря внизу, капитан коротко, но громко крикнул, чтобы услышали все: «На якорь! Готовьтесь бросать штормовой якорь!» — и в этих словах слышалась не столько тревога или ощущение неизбежности, сколько уверенность в собственных действиях. Штормовой якорь — конусовидная конструкция из ткани с металлическим основанием. Это специальное устройство помогает удерживать судно носом против ветра и волн и может замедлить его ход вплоть до полной остановки. Команда, будто по одному импульсу, стала действовать слаженно и быстро: в такое время разногласия уходят — остаётся лишь согласованность действий. В такие минуты капитана терзает только одна мысль — удержать, сохранить судно и людей, направить нос яхты под правильным углом к неумолимо надвигающейся волне. За стеной дождя и непрерывно набегающих волн море казалось сплошным вихрем мелких солёных брызг и белой пены.
Шторм, бушевавший с большой силой, вдруг, совершенно неожиданно для всех, начал стихать. Дождь прекратился; ветер, истязавший мачты и такелаж, из порывистого и неистового превратился в ровное, спокойное дуновение. Матрос Матвей обратился к капитану Владимиру Петровичу и спросил: «Так бывает? Обычно шторм держится день-два, а потом через некоторое время погода постепенно налаживается. А тут — такая резкая перемена… Как-то необычно». «Видно, на всё воля Божья», — кратко ответил капитан, осматривая такелаж. «Бывает, Матвей: не факт, что это затишье надолго, скорее всего, наш шторм задел нас краем, пройдя эпицентром примерно в ста милях юго-восточнее», — предположил механик Игорь Леонидович. Короткий ответ капитана никого не удовлетворил, но спорить с делами погоды в открытом море — занятие бесплодное. Матвей молча поднялся по трапу, присматриваясь к парусам и обвисшим канатам; ветер больше не дёргал их, как прежде, а лишь лениво гладил брезент.
На горизонте небо было ещё тяжёлым, низким, как будто мокрое покрывало спускалось на судно, но сама поверхность моря стала ровной ; сгладились последние колебания волн. Капитан спустился в машинное отделение, переговорил с механиком и посоветовал переходить на двигатели. «Игорь, на море штиль, придётся включать двигатели, чтобы добавить ход яхте: тянемся как черепаха», — сказал он.
Спустя несколько минут он вышел на палубу и прислушался: в абсолютной тишине можно было различить еле слышное жужжание; звук не походил ни на работу двигателей, которые к этому времени ещё не отключил механик, ни на шум и свист парусов. Капитан, как обычно, направился к барометру; стрелка резко опустилась и остановилась на уровне, который обычно означает приближение бури, но дальше не двинулась. Компас слегка покачнулся, будто задумался, и тоже остановился. «Магнитная аномалия?» — пробормотал капитан. Он задумчиво продолжал вслушиваться в надвигающийся шум, идя вдоль левого борта к корме. Над яхтой с криком пролетели чайки — один-два коротких крика, и всё стихло. «Где-то рядом небольшой скалистый островок, так далеко от материка чайки не залетают», — рассуждал капитан, продолжая осматривать горизонт. Все взгляды устремились на юго-восток — откуда приходил первый шторм. Там, где ещё минуту назад бушевала белая гряда волн, теперь скользила тусклая, неправдоподобно ровная лента тумана, а за ней — пустота горизонта. Водная гладь словно была покрашена светлой краской. На поверхности моря плавали обломки: куски досок, верёвки, перевёрнутый ящик с оторванной биркой. На бирке — две едва читаемые буквы. Это навело на мысль, что где-то произошло крушение судна. «Проверю радиосвязь», — решил капитан. Матросы подняли антенну повыше, капитан крутил ручку настройки, изменяя частоту — эфир был пуст. Фон шипел, как в старой радиоле, но на запросы ответа не последовало. Даже автоматические маячные и рыбацкие буи молчали. Эти буи обычно оснащены автоматическими приборами, которые подают звуковые сигналы ночью и в тумане. Электронный сканер выдал на экране тонкую, почти незаметную метку вдали — затем она исчезла. Капитан почесал затылок. «Это похоже на преломление действительности во времени, как в рассказах старых моряков», — сказал он. Он вздохнул и по привычке начал отдавать короткие приказы: снизить ход, внимательнее смотреть за горизонтом, спустить на воду шлюпку для осмотра обломков. Матрос Матвей ощутил холодок под ложечкой, где-то внутри, под самым сердцем. Ему казалось, что паруса на мачте шепчут что-то предостерегающее, а внизу, под палубой, как будто кто-то заплакал — не человеческим голосом, а какими-то странными, загадочными звуками, похожими одновременно на скрежет уставшей яхты и на скрип несмазанных створок иллюминаторов. Ночь приближалась, быстро сменяя серость вечера на надвигающийся мрак. Небо стало темнеть на глазах, не постепенно, а рывком, словно кто-то выключил ночную лампу. И самое странное: часы на капитанском столе, которые всегда шли верно, отставали на несколько минут. Никто не знал, было ли это затишье началом или концом непогоды. Капитан долго смотрел в даль и почти шепотом сказал: «Держать курс и стоять наготове. Это затишье пахнет чем-то нехорошим». Никто не возражал: все надели спасательные жилеты и пристегнули себя карабинами к поручням для большей безопасности. В ту минуту каждый на судне понимал, что тишина в открытом море может в любую минуту смениться ураганом.
Прошёл час затишья, и к великой радости команды послештормовая погода не ухудшилась, а наоборот, улучшилась: тучи, окутывавшие небо тяжёлым мокрым покрывалом, расступились, оголив синий небосвод. День клонился к вечеру. Солнце, заигрывая с мелкой морской рябью, окрасило её в красные тона. Горизонт прояснился, углубив вдаль взгляды команды «Венеры». Все повеселели, буквально преобразившись на глазах. Матросы, по указанию капитана, начали проверять такелаж — системы тросов и крепёжных элементов, используемых для настройки и управления парусами. Вытаскивали из ящиков на палубе мокрые канаты и куски парусины, вытирали палубу от сырости и время от времени переговаривались шутками — словами, которые во время шторма могли бы вызвать лишь раздражённый взгляд капитана, а теперь звучали как его благословение. Механик Игорь Леонидович, весь в мазуте, хмурился только до тех пор, пока кок не принёс на палубу горячий кофе, чтобы взбодрить команду, и лишь тогда его суровое лицо расплылось в довольной улыбке. Капитан Владимир Петрович, уставший, но довольный ходом событий, ходил по палубе, обводя взглядом своё судно. В его глазах читалась любовь человека к деревянным доскам, к парусам и к этой странной, живой стихии, которую они вместе перенесли. Он отдал несколько тихих приказов: поправить паруса, проверить рангоут — жёсткие конструкции, служащие опорой для парусов. К ним относятся мачты, гики, реи, бушприт и прочие элементы, которые требовали постоянного ухода и контроля. Заметив воду, зашедшую в ящики, он приказал закрепить люки, — голос его, ровный и спокойный, вернул наконец повседневную интонацию. Морская гладь, расчерченная последними лучами солнца, играла всеми оттенками красного. Вблизи яхты всплыла стайка дельфинов, которые, выбрасываясь из воды, будто подбадривали команду. Матрос Руслан, справившийся с тревогой, стоял с опущенными руками, не смея поверить, что шторм действительно ушёл. Вдруг он стал напевать под нос простую, незатейливую песенку, удивив всех мелодичностью своего голоса. Когда же спокойные разговоры начали чередоваться с тихими воспоминаниями о том, что всего несколько часов назад они ещё боролись с волнами, на горизонте появилась тёмная точка. Сначала она была едва заметна, как клякса на акварели, но постепенно обрела очертания. «То ли низкий берег, то ли силуэт другого судна», ; проговорил кок Иван Геннадьевич. На мостике воцарилась тишина: шутки прервались, песня матроса стихла, и все пристально стали смотреть на горизонт, стараясь понять, что же это на самом деле. Капитан подошёл к штурвалу и, не отводя глаз, велел подать бинокль. Через стекло бинокля показалось небольшое судёнышко, по-видимому, рыбацкое, шедшее относительно них по левому борту. Все вопросительно посмотрели на капитана; тот произнёс: «Судно под российским флагом, без повреждений, идёт встречным курсом в миле от нас». Все облегчённо вздохнули, провожая взглядом прошедшее вдалеке судно с земляками.
На шестые сутки пути яхта «Венера» уже находилась недалеко от турецкого побережья. Как ни старался капитан Владимир Петрович ускорить ход яхты и подойти к Босфору до обеда, у него ничего не получилось. Он с мрачными мыслями шагал по палубе и размышлял: «Ещё несколько часов до Стамбула; к проливу подойдём лишь к вечеру — движение будет плотным, проход трудным, да и команда хотела снять видео прохождения Босфора. Но ничего не поделаешь, — утешал он себя, — видно так начертано свыше». Внезапно внимание команды привлекли чайки, словно обезумевшие над верхней палубой. С резкими криками они кружились в небе, порой внезапно меняя траекторию полёта: порывы ветра относили их далеко за пределы видимости судна. «Иногда в поисках еды птицы отдаляются на значительное расстояние от своих гнёзд, но дальше 15–20 миль не залетают — значит, земля близко. Пора готовиться к швартовке», ; подумал капитан. Несмотря на то что скоро смеркнется, его грела мысль о том, что надвигающиеся сумерки ещё не успеют полностью скрыть очертания берега. Через три часа Босфор предстал перед экипажем «Венеры» во всей красе. Этот водный путь, разделяющий Европу и Азию и соединяющий Чёрное море с Мраморным, встретил их яркими огнями и сверкающей иллюминацией на воде. По берегам пролива раскинулся Стамбул, крупнейший турецкий город, расположенный по обоим берегам. Босфор и Дарданеллы известны как черноморские или турецкие проливы. Приблизившись к берегу, они убрали паруса, включили двигатель и стали медленно входить в Босфор, стараясь не столкнуться с многочисленными судами и рыбацкими лодками. С других кораблей любопытные взгляды изучали их яхту через бинокли. Сразу бросалась в глаза совершенно иная местность: незнакомый пейзаж, необычная архитектура. Для Ивана Ивановича прибытие в Стамбул через пролив, мимо живописных рыбацких деревень, стало запоминающимся моментом.
Все члены команды «Венеры» поднялись на верхнюю палубу. В соответствии с морскими традициями и в знак уважения, на мачте был поднят турецкий флаг, разместившийся рядом с российским. С обеих сторон от яхты открывалась панорама прекрасно сохранившихся старинных фортификаций, мечетей и роскошных дворцов. Почти у каждого дома, расположенного вдоль береговой линии, была собственная небольшая пристань, заполненная разнообразными яхтами и лодками. Везде виднелись турецкие флаги, колыхавшиеся на зданиях, набережных и крепостях, что, вероятно, говорило о национальной гордости. Они прошли под тремя мостами: первый был около ста метров в длину, а два других казались просто гигантскими — возможно, более километра. Босфор резко поворачивал влево, и за этим изгибом на смену рыбацким посёлкам пришли современные городские пейзажи Стамбула. Они проплыли мимо Девичьей башни, визитной карточки города, расположенной на небольшом островке в азиатской части Стамбула. Стамбул поразил своим масштабом — его европейская и азиатская части простирались до самого горизонта.
Вдали виднелись небоскрёбы европейской части Стамбула, которая отличается более спокойной деловой атмосферой и меньшим количеством туристов. Пролив был заполнен разнообразными судами — от небольших лодок до крупнотоннажных кораблей, как военных, так и гражданских. Особенно мешали передвижению рыбацкие лодки, снующие в разных направлениях. «Здесь всегда оживлённое движение судов — как стоящих на якоре, так и входящих в пролив из Мраморного моря в сторону Чёрного», — объяснил капитан Ивану Ивановичу; остальным членам команды это было давно известно. Капитан предпочитал держаться середины пролива: «Говорят, что здесь самое сильное течение, идущее из Чёрного моря, но следование по центру судового хода подразумевает соседство с крупнотоннажными судами, что имеет свои плюсы и минусы», — отметил он, поясняя своё решение по управлению яхтой.
Неподалёку от береговой линии, где они пришвартовались после прохода пролива Босфор, на воде виднелись признаки загрязнения — переливающаяся маслянистая плёнка из солярки и мазута. Иван Иванович не удивился, подумав: «От такого количества судов могло быть и хуже». В Стамбуле в их маршруте была предусмотрена остановка для пополнения жизненно необходимых ресурсов — запасов питьевой воды и провизии, а также для полноценного отдыха. «Отоспимся на земле без болтанки», — потирая руки, радовался кок Иван Геннадьевич. Яхта «Венера» встала на якорь в современной марине. Ивана Ивановича приятно удивило то, что это место предлагало не только широкий спектр услуг для стоянки судов, но и было передовым техническим центром для ремонта и обслуживания. Здесь располагалось много магазинов, уютных ресторанов и баров, а также множество спортивных сооружений: был даже частный пляж и престижный яхт-клуб. Капитан Владимир Петрович, глядя на приятное удивление Ивана Ивановича, с удовольствием пояснил: «Здесь можно уладить все необходимые вопросы, не покидая территорию марины: пополнить запасы и зарядить аккумуляторы», — отметил он с удовлетворением, похвалив высокий уровень сервиса. После завершения оформления прибытия и прохождения таможенного контроля, пополнив запасы, команда решила расслабиться и окунуться в ночную жизнь города. Прогулка по Стамбулу принесла им массу положительных эмоций. Вечер удался на славу: в местном ресторане подавали свежую рыбу, приготовленную на углях, превосходное вино и аппетитные закуски. Удовольствие, правда, оказалось недешёвым — около тысячи долларов, которые охотно оплатил Иван Иванович, считавший, что на качественный отдых не стоит скупиться. Возможно, можно было потратить меньше: в Турции основной валютой является лира, но у них её не оказалось, и они не знали, где выгодно обменять деньги, поэтому расплачивались долларами, не ориентируясь в местном ценообразовании. В ресторане российские банковские карты не принимали, но охотно брали евро, доллары и лиры. «Курс евро и доллара отличался незначительно, поэтому в следующий раз целесообразнее иметь при себе доллары», ; подумал Иван Иванович.
Рассвет следующего дня ознаменовался отплытием яхты «Венера» от причалов знаменитого Стамбула. От Босфора до Дарданелл путь пролегал через воды Мраморного моря. Это море, сравнительно небольшое по сравнению с Чёрным, простирается на 120 миль с востока на запад и на 40 миль с севера на юг. После выхода из Босфора справа показался маяк. Капитан сообщил, что в море действует система разделения движения судов, регулируемая полосами. Судам следует придерживаться разделительной полосы, ширина которой составляет не менее двух миль. Для Турции это внутреннее море, расположенное полностью в пределах страны, но судоходство здесь очень интенсивное. Вдали от установленных маршрутов есть привлекательные места, подходящие для отдыха и фотосъёмки живописной природы. Однако остановка разрешена не везде: существуют закрытые зоны под контролем военных. Примерно через 80 миль по курсу яхты находился остров Мармара, который команда хотела посетить. Капитан согласился: «Почему бы и нет? С документами всё в порядке». Мармара — турецкий остров в западной части Мраморного моря, часть одноимённого архипелага. Берега обрывистые, с небольшими заливами, рельеф холмистый и низкогорный. Остров — центр округа Мармара провинции Балыкесир. Здесь богатый животный и растительный мир: густые леса, песчаные пляжи и скалистые берега. Он известен своими месторождениями белого мрамора, в честь которого названы остров и море. «Добыча мрамора ведётся до сих пор», ; заметил механик Игорь Леонидович, бывавший здесь несколько лет назад. Иван Иванович активно поддержал идею посещения острова. «Если есть возможность, почему бы не увидеть этот знаменитый остров воочию?» — сказал он после обсуждения. Рано утром команда пришвартовалась у острова Мармара в районе Асмалы-Кёй. Пирс соответствовал стандартам, но до туристических мест было около пятнадцати километров. Остров славится природными красотами и историческими памятниками. Команда сошла на берег и заказала микроавтобус с гидом и не пожалела об этом: за день они посетили множество исторических мест и успели поужинать в прибрежном ресторане с отличной кухней. Сначала они посетили церковь Святого Николая — исторический и культурный памятник XV века, сочетающий византийский и османский стили. После церкви долго рассматривали руины древних поселений, остатки храмов и сооружений. Побывали в бухте Бургаз с мелким песком и спокойной водой, окружённой зелёными холмами. Гид сказал: «Вы выбрали лучшее время для посещения — сентябрь, когда погода тёплая и солнечная, идеально подходящая для пляжного отдыха и прогулок, а главное — в этом месяце много фруктов и овощей». Вечером в ресторане на берегу моря кок Иван Геннадьевич выбирал вино, и не ошибся — оно понравилось всем. Они засиделись до полуночи, обсуждая маршрут яхты «Венера». На следующий день, ближе к обеду, отдохнувшая команда отплыла от причала гостеприимного острова Мармара. «Какой красивый оттенок синего!» ; восхитился матрос Руслан, когда яхта, расправив паруса, шла полным ходом к проливу Дарданеллы. Капитан, также любовавшийся оттенками моря, пояснил: «Мраморное море неглубокое: его максимальная глубина едва достигает тысячи метров, что заметно меньше глубины и площади Чёрного моря. Оно также сравнительно неглубокое по сравнению с другими соседними морями, такими как Эгейское и Средиземное. Из-за небольшой глубины вода здесь прогревается быстрее, и, как следствие, испарение на поверхности идёт интенсивнее. Возможно, поэтому море кажется более насыщенно-синим и часто меняет оттенок при образовании волн». В конце третьего дня пути был объявлен общий сбор команды яхты «Венера». Капитан поздравил всю команду с завершением перехода второго моря — Мраморного, — и подробно объяснил их дальнейшие действия:
«К вечеру мы достигнем пролива Дарданеллы и на правом берегу остановимся в порту Гелиболу. Ночью отдохнём, наберёмся сил, а на следующий день, рано утром, войдём в пролив. Пройдя его, мы попадём в Эгейское море, являющееся частью Средиземного. Оба пролива — Босфор и Дарданеллы — и Мраморное море находятся под юрисдикцией Турции. Итак, ; подытожил он своё объяснение, ; начало нашей экспедиции по поиску отца Ивана Ивановича положено».
Конец 10 главы.