***

На земле лежит купола свод,
от него больше громко, не отражалась молитва.
По соседству с ним вырытый грот,
чуть подальше — могилка.
Страшно место в котором ступала,
гнилая ступня войны.
И глаза что её повидали, подъедают вороны с земли.
Ужас войн, непредсказуемо страшен.
Личный ужас буквально для всех.
Кто когда-то считался бесстрашным,
возвращается нем и сед.
Тот чей голос содрагал раньше липы, в тихом весеннем лесу,
ныне еле шепчет молитвы,
стоя в ночи на посту.

Адекватного образа смерти, что несётся на диком коне,
человек не придумал и прежде,
потому что не видел во тьме,
не видел ни в мраке ни в дымке,
тайны тумана войны.
Но лишь её взгляды как иглы, пронзают сердце в груди.

Смертельные взгляды по всюду,
ими стреляет тут друг, и там враг.
И в городах их аж полчища скрытая в стаях собак.
Иголки не только в живом, стреляющем или опасном.
Иголки иной раз и в том, что стынет на небе не ясном.
И небо не ясно затем, что бы бойцам что в окопе,
глаза заволочь, и вдруг тень,
не вовремя бросить на фронте.
И вот неожиданный писк, размолотый череп у парня,
среди красной каши, зелёный оттиск
того что когда-то мы звали солдатом.