Давайте говорить стихами

   ДАВАЙТЕ ГОВОРИТЬ СТИХАМИ

В прошлом году в Нижнем Новгороде  вышла в свет антология «Городское кольцо», где я имела честь стать одним из авторов (их 68). Создание этой уникальной книги осуществилось благодаря невероятным усилиям составителей: поэтов  Виталия Гольнева и Михаила Воловика.  Им оказали помощь и содействие Ольга Гольнева, Нина Дюшкова и Наталья Балунова. Меня поразило бережное отношение, с каким создатели антологии копили воспоминания о давно прошедших выступлениях поэтов, о разных творческих мероприятиях и встречах с известными писателями.  Замечательно, что в копилке антологии навсегда сохранится раннее творчество лучших нижегородских поэтов, условно причисленных к членам литобъединений «Марафон» и «Данко». Я пришла в «Данко» в 1980 году и с этого времени с удовольствием посещала занятия этого поэтического кружка, руководимого известным нижегородским поэтом Виктором Кирилловичем Кумакшевым. Напомню тем, кто забыл или не знает: В.К.Кумакшев, один из любимых учеников прославленного Ильи Сельвинского, всем известного по знаменитой песне «Казачья шуточная», является автором книг «Позывные моей весны», «Зрение», «Середина апреля», «Ранний снег» и др.
Поэтов, почему-то перечисленных в антологии только под оглавлением «Марафон», я хорошо знаю по работе «Данко»: это - Евгений Эрастов, Игорь Грач, Александр Чесноков, Юрий Ляпин, Евгений Кухтин, Наталья Елинская, Андрей Баутин, Марина Кулакова, Виталий Гольнев...
В моём вИдении,  «Данко» и «Марафон» - это две половинки одного яблока, хотя, конечно, творческая интеллигенция отдавала предпочтение литературной группе «Марафон», так как её руководитель,  Игорь Валентинович Чурдалёв,  сделал всё, чтобы жизнь пишущей братии стала увлекательной, наполненной яркими событиями, встречами со знаменитостями, шумихой. В антологии часто встречаются упоминания о работе «Марафона», с фотографиями выступлений поэтов и афишами.
К сожалению, о В.К.Кумакшеве упомянуто вскользь, и я считаю себя обязанной в дань его памяти написать о нём поподробнее. Виктор Кириллович искренне радовался каждой поэтической находке своего ученика или ученицы. Оригинальный, артистичный в своей манере обращения с людьми, он боролся за настоящую поэзию – за живое слово, которое берёт за душу с такой силой, как обычно берут за грудки человека, из которого хотят вытряхнуть зло. И правильно: поэзия не должна быть кашей, размазанной по тарелке. В своём высшем предназначении – она гром и молния, такая приправа к повседневности, от которой - мурашки  по коже, и слёзы текут ручьём. Не раз В.К.Кумакшев напоминал своим ученикам, что надо стремиться к звёздам, чтобы долететь хотя бы до крыши, тем самым определяя для поэзии главное место в жизни авторов, чтобы она стала нужна каждому из них как дыхание. Поэтому для всех, приходящих в «Данко», поэзия стала не простым увлечением, а настоящей работой, ради которой стоит жить. Я могу с уверенностью сказать, что в «Данко» не было слабых поэтов. В основном, это были совершенно юные дарования, ещё не получившие высшего образования и не имеющие достаточного жизненного опыта. Но В.К. Кумакшев верил в будущие победы своих учеников, в огромную силу ещё не высказанных ими слов.
Я с благодарностью вспоминаю своего учителя, Виктора Кирилловича Кумакшева, в этом году ему исполнилось бы 90 лет.
Подробно изучая антологию «Городское кольцо», я порадовалась несомненному мастерству знакомых мне авторов. Несмотря на присущую им всем авторскую индивидуальность, есть у них какая-то основополагающая манера выражения своих чувств и мыслей, по которой данковцев не перепутаешь ни с кем.
Велика творческая самоотдача Игоря Грача, героически погибшего в 2017 году 1 мая при исполнении служебного долга. Игорь Грач автор книг «Старинные клады», «Кроме жизни - ничего не надо: Избранное: Стихотворения.  Драматургия. Переводы. Записные книжки». Он действительно любил жизнь. Отзывался на происходящее всеми струнками своего сердца.
Вот одно из его стихотворений:


Девчонка ходит по аллее,               
то медленно, то побыстрее
и, видимо, кого-то ждёт,
а он, зараза, не идёт.
Я на скамейке развалился
и издали любуюсь ей,
и так же всматриваюсь в лица
при тусклом свете фонарей.
Он сильно опоздал, наверно
(эх, парни, все мы не честны!)
Кривя свой рот в улыбке нервной,
девчонка смотрит на часы.
Фонарь блестит, и время – девять,
темно, невесело кругом.
Поторопился бы! Уже ведь
его мы полчаса как ждём.
(«Девчонка ходит по аллее…»)

В этих стихах весь Игорь Грач – жизнелюбивый, остроумный, вызывающе-эмоциональный.
К сожалению, так случилось, что и некоторые глубоко одарённые поэтессы по какой-то странной причине ушли из жизни слишком рано.
Грустные строки Наталии Аксельруд – словно эхо её плохих предчувствий: «…и чья-то женщина уходит, чтоб не вернуться никогда…» («Из книжки какой-то старинной…»); «Я для тебя хочу быть всем! /Но так, чтоб ты не знал совсем,/ что это я была – скала,/ крик птицы, ветер, взмах весла…»(«Я для тебя хочу быть всем…»); «Ничего не успеть./…О, как небо в глазах отражается!/ До свиданья, любовь./ В облака потихоньку вхожу…» («Офелия»).               
Предчувствие беды отражается и в строчках Татьяны Степановой, так они призрачно метафизичны:

Здесь кто-то есть. Наверное, это я.
В резных нарукавниках дом за рекой в деревне.
Там кто-то есть. Там тянутся из тряпья
За мокрым глазом старухи кусты сирени.
(«Настала пора. Коченеет лес…»)

Вызывают слёзы сострадания стихи Александра Михайлова. Его строки о сгубленных деревьях, об умирающей в больнице пожилой женщине – это и моя боль:

Она лежала, затая
свой ужас, как дитя,
остаток терпкий бытия
по капельке цедя.
(«Рукою простынь теребя…»)

Никто не в силах забыть горькое стихотворение Ивана Борькина о брошенном в интернате, ещё очень наивном ребёнке:

Пришёл карапуз Назаров.
Спросил, нос наморщив горько:
- Вы маму мою…  на базаре…
не видели… в городе Горьком?
Ах,  мальчик. Ребёнок милый. –
Всё помнит, что было и есть:               
она его там купила,
да позабыла здесь…
(«В интернате»)

Прямой неотразимый вопрос в стихах Александра Чеснокова – словно упрёк всему человечеству:

Снова ночь опустилась на крыши
Городских многоликих домов.
Тишина. Только изредка слышишь
Звуки поздних людских голосов.
Только пискнет, проснувшись, пичуга
Иль в кроватке завозится дочь…

Неужели стреляют друг в друга
Где-то там, в этот час, в эту ночь?..
(«Снова ночь опустилась на крыши…»)

Сплошная душевная боль - строки Натальи Елинской. Похоже, что они так рвутся из души, что даже не успевают зарифмовываться: «Душа моя – скрипичный ключ – изогнута и одинока» («Воздух сиреневый…»);  «Среди вас, сытых, приходится жить!/ Волков стая вонзает свои клыки в моё/чудачество./ Я на корточках душу детскую спрячу./  Мимо несётся стая./ Ну, а если во весь рост встану – /растерзают!» («Среди вас, сытых…»); «…Во мне столько нежности,/ что мои руки – руки пугала –/ полощутся на ветру…» («Деревья целуют землю…»).
Приведу в пример ещё одно оригинальное стихотворение поэтессы:

Когда я сильно ненавижу
врага своего,               
я бью подушку так,
что перья летят.

Когда безответно любишь,
где столько подушек набрать?
(«Когда я сильно ненавижу…»)

Одинокой и в то же время возвышенной душе посвящены строки Нины Дюшковой:

Ты знаешь давно и сама, что ты – божья
И больше ничья. Это знаки небес.
И только цветы к ледяному подножью,
Быть может, потом принесёт он тебе.
(«И звёзды тебе невозвратность потери…»)

Если кто-нибудь пережил сильную любовь – эту радость и боль, этот взрыв человеческой сути, по достоинству оценит поэтическое слово Аркадия Сарлыка (Блинцовского Аркадия Самуиловича):

Ну, подожди! Ты ждать не можешь…
Да-да, иду.
На смертном и любовном ложе
мы не в ладу

с собою – все преграды разом
твой взгляд рассёк.
Теряю жизнь, теряю разум ;
теряю всё!
(«Жёлтый ангел»)
               
Подлинно глубокое чувство любви и в стихах Натальи Белихиной:

Из глубин, самых дальних своих тайников
завязь нежности рвётся наружу.
Мой единственный, нет у тебя двойников
и никто без тебя мне не нужен!
(«Я приеду к тебе необычной весной…»)

Несколько раз я погружалась в стихи Михаила Пёсина, словно пыталась нащупать дно там, где его нет. И как же он бывает прав: «…Ах, любимая, хуже нет бедствия,/ чем почувствовать холод схожденья с ума/ от отсутствия сумасшествия» («По прошествии дней»).
Обезоруживают в тяжёлые дни напряжения простые и естественные, как сама природа, строки Александра Высоцкого:

Засентябрит. И заржавеют рощи
от моросящих медленных дождей.
И стану я мечтательней и проще,
как парус самодельный на воде.
(«Времена жизни»)

Символизируют параллелизм и единство жизни человека и солнца на пути к обновлению строки Бориса Селезнёва:

Светел конец весны,
словно троллейбус этот.
Линия в две струны
быстро уходит в лето.
(«Светел конец весны…»)
               
Подкупает щедрость души Маргариты Кирилловой:

Встану утром. Мир так ярок.
Так в берёзах светел путь.
Сделаю себе подарок –
подарю вам что-нибудь!
(«Кто безумно любит марки…»)

А доверчиво-трогательные строки Елены Крюковой похожи на детский рисунок:

Стою, замёрзшая синичка,
на дне вокзального котла.
Снежинкой, словно белой спичкой,
зима ладонь мне обожгла.
(«Матрёшка»)

Напоминает классическую западноевропейскую поэзию стихотворение Юрия Ляпина «На мысе Феолент». Стихотворение пленяет своей экзотикой. Движение краба философично символизирует стремление к красоте и совершенству вопреки инстинктивному страху:

Карабкаться крабу мешали растенья.
Его восхищенью хотел я помочь.
Но он, удиравший под камни в смятенье,
свой страх перед тенью не мог превозмочь.


Когда, не дыша, я не двигался, или
 шаги мои были почти не слышны,               
карабкался снова, весь в пене, как в мыле,
и, дёргаясь, ныли от злости клешни.

Как часто мы видим себя и других не такими, как мы есть, а искажённо, неправдоподобно. Был прав поэт-философ Валерий Смолкин, размышляя над несовершенством человеческих отношений: «Чтоб не создать из собственной обиды/подобие невидимой стены,/которой взгляды в мир искажены,/как собственным окном, дождём облитым» («Гроза опять грохочет за окном…»).
Непостижимо глубокие строки сочинил наблюдательный поэт Валерий Новожилов:

Во всём мне чудятся следы первотолчка,
Я - в этот мир не вовремя вселённый. -
Увидел расширение вселенной
В обычном расширении зрачка.
(«Во всём мне чудятся следы первотолчка…») 

Молитвенно признаётся Ирина Морозова:

Я встала б на колени,
попросила
простить меня
за то, что жить хочу,
за то, что нОшу
вынести решила,
которая уже не по плечу.
(«На вязкой тропинке…»)
               
Как никто другой, хорошо понимает природу человеческих переживаний и рефлексии поэт, прозаик, протоиерей Владимир Гофман:

И на зов далёкий:
- Слушай! Слу-у-ша-ай!
Как в остроге ночью сторожа.
Это совесть окликает душу,
И не откликается душа.
(«Рефлексия»)

Наиболее объёмно представлены в антологии стихи давно известных по своей литературной деятельности поэтов: Игоря Чурдалёва, Марины Кулаковой, Виталия Гольнева, Михаила Воловика, Игоря Грача. Аркадия Сигала, Людмилы Ефремовой и, к сожалению, слишком рано покинувшей этот мир Ольги Комовой.
Спасибо всем!