Они пришли

Ушёл непостоянный вечер,         требует доработки
цветы льют приторный елей,
На улице у старых яблонь
загадочная суета теней.

Страдает грустной нотой
соловей певец без милой,
Мрак зыбкий летней ночи
с какой-то колдовскою силой.

Как скучно, горько жить
в обнимку с одиночеством,
Среди людей не обладающих
всевидящим пророчеством.

Жаль, время по векам
меня и Данте разбросало,
Какой тандем бы был -
одно у нас начало.

Мы странники - душа наша не раз
за гранью жизни побывала,
И Рай мы видели и ад,
планеты на которых жизнь витала.

Что во время Данте
колдовством считалось -
Теперь обыденность для нас
и наших холодных поколений.
Уже и на Луне оставили следы -
да, позавидовал бы нам великий гений.

Чары ночных богов
на  землю бренную легли,
Сквозь тлен распавшихся веков
они бессмертные ко мне пришли:

Лоренцо Медичи надменный,
Джордано Бруно -
променявший жизнь на пламя,
Друг мой - мистик Алигьери Данте,
Буонарроти - не выпускающий из рук
насмешливости хлёсткой знамя.

Художник часто и в поэзию одет,
поэт всегда художник слова.
У всех гостей талант -
их сила, жизнь, всего основа.

Голоса у привидений нет,
они лишь излучают мысли свет,
Но голоса внезапно зазвучали.
Данте, нахмурив брови произнёс:
-"За что меня, как демона изгнали?

Я смертным мир бессмертный показал
и что их ждёт за грех в приюте ада.
Мне от "слепых" людей
тоска и одиночество - награда.

Не имел взаимности с любовью,
но всегда её я ярко воспевал,
Без внимания моих стихов -
родных не оставлял.

Словом - скорби слёзы лил,
оплакивая лучшую из дам,
Тосковал строкою - по ушедшим
в далёкий мир моим  друзьям.

Мои печали, как и на Земле,
встают из лет далёких глубины,
Сжимают мою душу болью,
но перед вами плакать не должны.

Я вечный пилигрим в чужих мирах,
за сферою предельного движенья,
Плен покинувший земных тревог,
ясновиденье моё - достойно восхищенья.

Видел много раз - чудесные явленья,
какие взор других не замечал,
В чертогах Господа и князя тьмы
без приглашения бывал".

Я видела невидимого -
в снах и на, яву не мало,
Душа моя - ночная странница
в иных мирах, порой, летала.

Сам дьявол все богатства мира
мне - за мою душу предлагал,
Но я ему в продаже отказала,
увидев ада в пламени оскал.

Он не прогневался, сказал,
что будет защищать меня,
До самой моей смерти -
от наговоров грязи, лжи огня.

И если кто-то из земных
хоть палец на меня подымет,
Наказание немедленно придёт -
весь род его навечно сгинет.

Поэтому - я в Данте видела себя
и родство душ наших слилось.
Тепло его стихов - в сердце моём
огнём любви к нему отозвалось.

Не меркнущая дружба -
завязалась между нами.
И чтобы поддержать его сейчас
силу мою влила в него словами:

- "Всегда были с тобою, мастер слова,
искусство, красота, сознанье чести.
Века достоин высших ты похвал -
без лжи и сладкой, липкой лести.

Подвластны скрытому
очарованию Вселенной мы,
Поэтому открыты нам -
тайны света и бездонной тьмы.

За кругом земной жизни, ты,
но мы знакомы много лет.
И связаны незримой нитью -
я тоже, как и ты, поэт.

Для тебя - душа моя открыта,
снов мои двери - не закрыты.
И слова наши друг для друга,
Через лёд времени, не позабыты".

Глаза у Алигьери
от слов моих сияли.
Поцеловал меня он и ушёл -
туда, где для души
        давно приют нашёл.

Ночь замерла, затих бродяга ветер,
в саду надрывно соловьи рыдали.
Тоскою моё сердце облилось -
как все, увы, я не из стали.

Медичи, из рода королей,
кичась знатностью - молчал.
Но вдруг качнулся, побледнел
И, потеряв надменность, прошептал:

- "Я пел, как соловей, любви сонеты,
мои слова в бессмертие одеты,
При жизни был для многих я кумиром,
а после смерти в заточеньи сиром.

Но строка - душу мою спасла от тленья
И память обо мне не в пропасти забвенья.

Создаёт с бессмертной силой строки -
с талантом неустанный труд.
Их время не сотрёт с страниц
и поколенья с трепетом прочтут".

Пронзая жутким холодом,
поцеловал моё запястье,
На палец безымянный
кольцо с кристаллами надел
и произнёс загадочно: - "На счастье".

Шагнул во тьму тревожной ночи,
опустошив душу мою до дна.
Вокруг такая стужа - пустоты,
как будто в этом мире я одна.

Разряды молний рвали тучи,
гром в небе грохотал.
Великий скульптор
усмехнулся и сказал:

- "Я не за жалостью,
как все, пришёл к тебе,
Но честно признаюсь,
что у тебя немного не в себе.

Всё знаю про тебя, красотка,
художник ты и я художник -
Нам просто ни к чему
из слёз солёных дождик.

Скоро ты ко мне
сквозь тьму придёшь
И, как и я когда - то,
бессмертье обретёшь.

Скалу мой жёсткий молоток
теперь в богов преображает,
А чем займёшься ты -
Всевышний только знает.

Запомни - величайший гений
не прибавит, даже и при пытке,
Ни одной мысли к тем,
что ты таишь в избытке.

Их сердцем лишь, без лени,
из себя должна извлечь
И кистью разрешить им
на белизну холста прилечь.

Жаль, отделён огонь
от сердца льдиной,
С любовью ты чертой
ни схожа ни единой.

Безразличьем охлаждаешь
и взгляд, и пыл любой.
Дружить надо, красавица,
не только с головой.

Не лишнее глотнуть при жизни -
вина любви и счастья,
А не считать у одиночества -
свои убытки и ненастья.

Не без таланта ты -
пожалуй, пригодишься.
И для портрета вечного,
нетленного годишься.

Ну, в общем, жду тебя -
придёшь ко мне не пожалеешь!
Возможно, ТАМ, среди теней -
душой своей меня согреешь".

Галантно поклонился и исчез,
наверное вино пошёл
хлестать в пенатах.
Ещё тот прохиндей,
в душе оставил след,
А плащ-то был его -
поношенный в заплатах.

Жар с дымом опалил
лицо моё и грудь.
Джордано, в тлеющей одежде,
в агонии молил:
       - "Меня не позабудь".

Поплыл по дому огненной волной
звериных лиц, в крови, оскал,
Во круг костра метались злобно тени,
огонь на инквизиторах пылал.

Шагнула в пекло я,
обняв несчастного, сказала:
-"От боли в этом мире
давно уже устала.

Джордано, время не сожгло
вечных твоих открытий,
Они теперь приемлемы для всех.
голоса затихли тех событий.

Слепой обман и доля злая,
грязь зависти с враждой,
Глаза задёрнули твои
смертельной пеленой.

Но мир изменчивый
запомнил подвиг твой.
Из века в век -
ты для людей живой.

Костёр угас, дым покинул дом,
в тумане времени исчезли палачи.
Среди углей, золы и пепла
звенели чистые, волшебные ключи.

Тело мученика поглотила мгла -
Душа его вновь вечность обрела.

Дрожали от ударов ветра стены,
по стеклу окна слеза дождя текла.
Жалость болью сердце выжигала,
как я защитить его
          через столетия могла?

В отчаяньи, без голоса,
            молитвы я кричала.
От Бога много нам дано,
но радостного в жизни мало.

Виденье в свете утра растворилось,
Дождь скорбно струи лил не уставая,
Я думала о том - что все мы тленны,
Пить надо жизнь - пока ещё живая.