Исповедь боевого веера

Я — идеальный, хладнокровный сплав
Цветов и стали, музыки и битвы.
В моей изящной форме, в меру прав,
Сокрыты самурайские молитвы.

Я — веер боевой. Мой век обычно краток.
Рождён я был в горниле — не для благ.
И мой остов стальной, из тонких планок,
Хранил не радость, а смертельный знак.

Меня покрыли специальным лаком,
Украсили цветами и луной.
На вид — игрушка для аристократа,
Но сущность оставалась боевой.

Меня носили там, где меч — запрет,
Где каждый жест — проверка и игра.
Мой внешний вид — неброский силуэт,
Я соткан из воздушного пера.

И кажется, что я лишь для прохлады,
Что я — аксессуар, не злая мощь.
Но мои рёбра — крепкие ограды,
Что пробивают плоть, как острый дождь.

Каркас мой жёсткий был приучен к бою —
К ударам сабель, к лязгу и к огню.
Я прикрывал собой, служил бронёю
И сталью отвечал любому дню.

Но грянул мир — и мой хозяин знатный
Меня забыл средь хлама и теней.
Я не дождался битвы беспощадной
И был заброшен в поле, средь корней.

Меня швырнули, словно лом ненужный,
И не блистал я в сильной длани впредь.
Мои изломы пил туман бездушный,
Учило поле ржавчину терпеть.

Ржавел я тихо, в одинокой муке.
Мой дух, привыкший к ярости и злу,
Вдруг потерялся в бесконечной скуке,
Уже не веря в свет и смерть свою.

Но чудо — дева в травах увидала
Остов мой тёмный, полный прежних бед.
Она меня от грязи отмывала,
Вернув металлу призрачный мой свет.

Не зная, скольких я лишал дыханья,
Не ведая, что значит мой металл,
Она мне подарила покаянье
И новый шёлк мне рёбра обмотал.

Я — память о давно минувших схватках,
Чья сила стала мирной и немой.
Я сплю, оберегаемый в загадках,
Под нежной, девичьей, заботливой рукой.

Она меня в покоях приютила,
Смахнула прах, отмыла от крови,
Меня узором вычурным расшила,
Даруя мне вторую жизнь в любви.

И на моих суровых, тёмных рёбрах
Теперь цветут пионы и пески.
Ушли жестокость, хитрость, злость и колкость —
Остались только светлые мазки.

Я, веер боевой, что сталью рвал оковы,
Теперь лишь вею воздух без безумств.
Мой новый путь — не воин, но основа
Для девичьих невысказанных чувств.

Когда она меня сжимает нежно
И веет мною, чуть склонивши стан,
Я трепещу так чувственно, безбрежно,
Вновь присягаю ей, как талисман.

Я предан ей, хоть был бойцом суровым.
Смертельный веер стал теперь ручным.
Боготворю я платьев блеск перловый
И берегу свой выстраданный мир.

Я знаю жар запястья, ритм дыханья,
Я ближе всех — и дальше всех границ.
Мне недоступно право обладанья,
Но я — заслон от жадных рук и лиц.

Пусть не мужчина… Я — её хранитель,
Её застава, острый полукруг.
И если кто решит её похитить —
Я стану смертью, сложенной из дуг.

Пусть на балу считают украшеньем,
Пусть забывают, что во мне — металл.
Я помню кровь. И помню назначенье.
Я — тэссен. Я не веял — защищал.