Нет

Мне та мысль снова врезалась в лоб,
И желтая голова репортёра
В красном небе вводит в озноб.
Матёра она, как старая кобыла,
И вниз
Поплыла
Против Гольфстрима: ты, сука,
Откуда муки твои появились,
И как же они зародились?
Ничто, ничего и нигде,
Кроме мёртвой мухи в воде
Ты ведь еще и не видел!

Что ты вообще делаешь-то?
Твой голос и не слышит никто!
А, так вот оно что!
Твоя фантазия гниёт, не дышит
Плывёт по гладям забвенья…
Борись же ты уже, не будь
Как неблагополучные семьи,
Как Афанасий, Авдотья и их сын Борис.
Они молчат, не думают друг о друге
И быстро
Скатываются
Вниз.

Ветры, утро, туманы и сырость,
Новый день, старый гнёт.
Мысль утихла, рана осталась,
Никогда она не заживет,
И останется там навсегда, как тень.
Вижу ее в отражении чьем-то,
Смотрю на него: что-то знакомое…
Вглядываюсь.
Пытаюсь увидеть хоть что-то весомое
И ничего не понимаю.
Ни поэта, ни Творца, ни даже умного взгляда
В этом зеркале нет.