По ту сторону океана Глава 13

Глава 13
Когда – нибудь спросят: «А что вы, собственно, можете предъявить»?
И никакие связи не помогут сделать ножку – маленькой,
душу – большой и сердце – справедливым.
Золушка (1947)
Ну, вот, мы и добрались до окончания истории об акробате, ведьмах, драконах, об спелых долинах и синих розах. Тринадцать глав, как тринадцать лет, чтобы подвести итог, словно смыть волнами, которые неистово бились об скалы, на которых взгромоздился родной замок Лорелей, а она томилась сейчас, боясь за близкое ее истерзанному сердцу.
****************
Джина сидела возле большого зеркала и расчесывала волосы. Когда –то в это зеркало смотрелась мать Лорелей, но все в мире меняется. Теперь южная ведьма пыталась поднять себе настроение, но ее мучили невеселые мысли. Джина понимала, что ее властной и сладкой жизни приходил конец. Она таяла, как мороженное, оставляя холодные подтеки в днях. И скоро ей придется отвечать за свои поступки. Женщина наигранно вздохнула. Вроде она все продумала, но ее не оставляло чувство ,что она упустила мелкую деталь, а она как раз окажется важной. И без нее все ее планы рухнут в бездну, огненную бездну. Бездну Персефоны.
- Мне приятно, дорогая, что ты меня часто стала вспоминать, но что ты грустна и неясна, как сегодняшняя ночь. – Джина не просто вздрогнула, она подпрыгнула в кресле от слов богини. Вот кого она видеть точно не хотела, так Персефону. Джина стала ловить себя на мысли, что боится ее, как никого не боялась, потому что за ее елейным голосом она чувствовала кипящую смолу, которая может ее поглотить. Джину передернуло перед очередным ударом ветра в стену. Чертово море.
- Да, погода сегодня нелетная. Ты права, как никогда, - Джина попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. Да, что с ней такое?
А Персефона продолжала рассматривать ее из зеркала, понимая, что ее боятся, а это приносило ей огромное удовольствие, тем более Джина прогнила изнутри, и ее не было жалко. Богиня продолжила.
- Мне приятно вдвойне, что ты уже услышала о полетах, думаю, что Чад уже в замке, и скоро будет у клетки, а ты так спокойно сидишь и смотришься в зеркало. А, если упустишь? Хотя ты свое не  упустишь, - Персефона хрипло рассмеялась, - Но все же не забывай!
- Не стоит мне намекать каждый раз, что я должна тебе. Я помню. И стараюсь, как никогда не старалась, поэтому твои намеки беспочвенны. Я отправила туда Марвела. Пусть отрабатывает свой кусок хлеба.
- А вот это одобряю, а то он больно постарел, попортился в последние годы, что с трудом в нем можно узнать красавца Марвела, о котором так мечтали ведьмы. Да, и ты была не прочь стать его женой.
- Я не прочь была стать женой состоятельного и влиятельного хранителя синей долины, а не красота или духовность меня прельщали, - не стала оправдываться Джина, - А вот Чад не подурнел, хотя и стал седеть, у Лорелей наметанный глаз, но вот что меня интересовало все эти годы. Что тебя, так Персефона, влекло к нему? Что ты играешь с его судьбой и еще не сожрала?
Вопрос богине пришел не по вкусу, она поджала красивые алые губы, чем заставила Джину в душе возликовать, что и она может найти лазейку в ауре богини.
- Мои желания не должны тебя интересовать. Как и то, чем и кем я питаюсь. Или как ты говоришь: «Сожрала». В следующий раз думай, о чем ты спрашиваешь, дорогая. Я не всегда такая добрая! А вот я хочу поинтересоваться, а где отец и брат Лорелей, из- за которых она кинулась через океан?
- Я превратила их в ледяные скульптуры в саду.
Персефона нахмурилась, эта южная ведьма не такая простая, она еще злее, алчнее, чем она думала.
- Я не давала такого распоряжения.
- Ну, и указания так не делать, ты тоже не давала. Отца Марвел забывал кормить в подземелье, что он сильно исхудал. А мой новый муж от приворота стал нытиком, да и я сама забывала его иногда опаивать, мне надоела его тень рядом со мной. Я пришла к выводу, что превратить их на время в фигуры будет практично. Говорят, что у тебя в подземелье есть тоже ледяные воины, почему бы и мне не завести?
Вопрос повис в пустоте, Персефона рассматривала Джину, решая какую участь она теперь ей отведет. Но наглую улыбку ведьмы она терпеть больше не будет. Нужно всегда думать, что говоришь и кому. А Джину уже не исправить, при случае она и ее  Персефону сгноила бы в подземелье. Богиню передернуло. Чертовый снежный океан.
- Ты права, ветер сегодня сильный, чтобы летать.
Персефона также резко исчезла, как и возникла, оставив Джину в своих нелегких думах.
************
Чад дернул за ручку двери, чтобы выйти из библиотеки, но она не поддалась. Как и прорези для замка он не видел.
- И как мы должны выйти, ничего я уже не пойму? - Мистель нервно постучала по двери.
И тут произошло странное: сама дверь с ними заговорила.
- Ах, как давно я сплю, ни одного посетителя, а тут стук. Кто бы мог подумать? Кто вы путники? И как сюда попали?
- Давай, Леон, - Чад подтолкнул молодого человека в плечо.
- Мы – друзья Лорелей. И прибыли сюда на драконе.
- Вот, как. Отойдите чуть поодаль, когда Лорелей сбежала за океан, ее отец очень горевал, ведь он лишился и жены до этого. И его красавица дочь тоже его покинула, поэтому он опечатал сам эту библиотеку. После ее отъезда, сюда никто не мог войти и выйти. А вы говорите, что вы ее друзья: малец, стареющая дама и акробат. Странная компания, - Дверь размышляла вслух, причмокивая, - Но могу ли я верить вам, что вы вообще знаете крошку Лорелей.
При слове «крошка» Леон издал смешок.
- Вам смешно, молодой человек! - взвизгнула дверь.
- Леон! – Чад горько вздохнул. Мужчина стал оглядывать комнату. Рядом с камином, стоял круглый столик на трех кривых лапах. На столе была разнообразная утварь. Мужчина в раздражении отбросил канцелярский ножик, слишком тонок. С камином было небольшое углубление, в нем хранились поленья. Когда – то здесь был не только магический огонь. Среди поленьев был поржавевший местами топорик, которым можно было разделывать поленья на щепки.
- Что ты собираешься делать? Таким топориком не разобьешь полотно двери, она прочная и, похоже, дубовая, - Мистель была права.
Дверь ехидно засмеялась.-
- Глупый человек.
- Хорошо, глупый, но я еще не дорос, чтобы спорить со старыми дубовыми дверями.
- Кого это ты назвал старыми! – двери были оскорблены. Но Чад не спорил, он подошел к двери вплотную и осмотрел петли, на которых она держалась. Петли были из прочного сплава, который не подгнил, а только почернел с годами. Но даже их искусные узоры не остановили акробата. С помощью топорика он просто снял дверь с петель, на что она заголосила и уже не гордо, что данный поступок аморален и такой грубый. Но Чад только бросил.
- Леон, помоги, пожалуйста, не стой в стороне. Они же дубовые, пусть и старые, но тяжелые.
Они оттащили голосящую дверь в сторону.
- И всего –то. Не стоит недооценивать соперников, даже если они кажутся мальцами, старушками или акробатами. Верну вас позже, как и свежий воздух не помешает комнате за столько лет. Пошли.
Чад двинулся в темноту коридора. Лестница спускалась вниз. Они прошли на четыре пролета. Перед ними предстали пять дверей.
- Так кто запомнил, какая дверь ведет в кухню?
- Вторая слева, - пропела Мистель, - Разве  ты не помнишь?
- Если честно, то я и считаю – то с трудом, - Чад снова улыбнулся на скептический взгляд королевы.
Они прошли к двери. Дверь открылась легко, как будто их ждала. Комната оказалась складом, а не кухней. Но в ней было много припасов, в том числе ароматных ватрушек. Чад вытащил пару с полки и протянул их королеве и Леону.
- Но это же воровство, - прошептала Мистель жалобно. Ей хотелось есть. Но мешала гордость.
Леон же стал сразу есть и проговорил с набитым ртом.
- Это же дом Лорелей. Не думаю, чтобы она пожалела нам пару ватрушек. Мы идем ее спасть. А на голодный желудок это очень трудно.
- Дело говоришь, - Чад осмотрелся, затем нашел мешок с изюмом и бутылку вина, покрытую пылью. Отсыпав изюма, мужчина открыл вино и отхлебнул, - кисловато, но яблочное. Значит, пойдет. Пару глотков взбодрит, - он протянул бутылку королеве, - Пару глотков не сделает вас воровкой. Мы и так уже наследили, при условии правила пишутся, чтобы можно было их изредка нарушать.
Путники позавтракали. Чад порылся в заплечном мешке. Найдя восковую свечу, он зажег ее, стараясь найти обещанный выход, о  котором говорил домовой.
- Если мы не ошиблись дверями, полагаясь на вашу память. Хорошо бы, что бы вольюмен перепутала кухню со складом. Вот, что – то есть. Так, дорогая королева, подержите, пожалуйста, свечу, - Чад отодвинул пару мешков с мукой. И стал смотреть наверх, - По – моему – это люк, как думаете? – Леон заглянул наверх, там был неприметный круг. Чад снова пододвинул один из мешков и встал на него, шаря руками. Сбоку оказалась полочка, на которой заботливо была сложена веревочная лестница, - А Лорелей в подростковом возрасте была проказницей, раз лазила, через люк. Хм, теперь понятно, почему она до сих пор рвется в приключения, - Чад подтянулся за полочку и стал давить головой на люк. Он заскрипел и поддался, открывая проход. Чад скинул веревочную лестницу и по ней выбрался. За ним последовал Леон, а потом королева. Они оказались в узкой нише, где висели шубы, пахнущие пыльцой и духами. Ниша была настолько узкой, что королева наступила на ногу Чаду, Чад же охнул. Пусть и тихо, но этого возгласа хватило, чтобы его услышал проснувшийся Марвел, который завертел головой. Хватило, чтобы его услышала Лорелей, которая до сих пор была в обличии птицы и томилась в клетке. Как и под этот «ох» взошла в комнату обеспокоенная Джина, ведь Персефона не шутила из зеркала.
Джина на испуг Марвела среагировала моментально, недаром она была быстрой южанкой. Ведьма метнулась к клетке, сбросила платок с клетки и взяла ее ручку. Ее мягкий голос не сулил ничего хорошего.
- Я знаю, что ты здесь, Чад! Выходи! Не зли меня, акробат! Я не Персефона, чтобы жаловать тебя. – голос Джины дрожал от предвкушения. Она ждала долго, осознавая, что не богатство привело ее за океан, а желание поквитаться, за ее унижение, за ее слабость, за их честность.
Чад пожал плечами, шепча Мистель.
- Оставайтесь здесь. Они не знают.
- Еще чего! Не геройствуй.
Чад открыл дверь, щурясь от слабого солнечного света, день, и, правда, выдался снежным и ветреным. Марвел до этого спал, поэтому выглядел помятым. Джина же была собранна и напряженна. Она держала клетку с Лорелей. Во второй ладони ее был магический огонь.
- Советую тебе не делать глупости, милый. Если ты не хочешь, чтобы я зажарила ее. Ты любишь зажаренную птицу? – Джина злобно оскалилась, - А это кто? Господи, Лорелей, ты меня не удивляешь. Ты позоришь род чародеев, раз водишь дружбу с кем попало. Фу, как низко, даже сжигать будет противно, - ведьма поморщилась,  - Что ты молчишь, Марвел? Погляди, она оборвала тебе крылья, а теперь мы спалим крылья ей, - Джина поднесла огонь к клетке, соколица нервно захлопала крылья, - Страшно, дорогая, когда дело касается тебя.
За коном раздался сильный порыв ветра. Одно из окон в порыве открылось и на створку сел белоснежный ворон. Этого мига хватило, чтобы Чад кинулся и толкнул Джину. Ведьма, не ожидая, покачнулась и выронила клетку. Клетка упала, дверца открылась, соколица  вылетела и обернулась в Лорелей. Марвел среагировал и создал веревки, которые связали ноги акробата. Чад растянулся у ног взбешенной  Джины. Но тут, произошла еще одна неожиданность, ворон обернулся стариком у окна. Три голоса: Лорелей, Джина и Марвел, вскрикнули: «Вел». Чад с трудом повернул голову к Мистель.
- Я же говори ,что я где – то его видел. Он подарил мне синие розы.
- О, молодой человек. Вам должно быть не удобно лежать на полу со связанными ногами, - старик благодушно улыбнулся.
- Нет, что вы, я просто лег отдохнуть. Устал от путешествия, не переживайте.
- Заткнитесь, оба! – Джина пылала яростью. Такого поворота она не ожидала, - Ты жив, мерзкий старик, если бы не ты, - ведьма направила указательный палец на него, Марвел был бы верховный маг, а ты!
- Полегче, южанка, - Лорелей блеснула очами, потирая запястья, она пыталась вернуть себе силы, но прошло мало времени, чтобы можно было спеленать и Марвела и Джину, - Где мой отец и брат!
- Не беспокойся, их фигуры украшают сад. Когда они молчат, они выглядят приличнее. А знаешь, я была счастливее, чем ты здесь, - воздух между ними затрещал. По лицу джины побежали капельки пота, она стала чувствовать, что силы стали возвращаться к Лорелей. Да, где эта огненная Персефона. Пусть получает своего Чада.
Когда Чад падал, Мистель попыталась схватить его за  рюкзак, но удержать она его не смогла. Рюкзак открылся при падении, и из него выпала фляга Чада с розовой водой. Джине было жарко от ситуации и от двух каминов, которые пылали. Она нагнулась за флягой. Открыв ее, ведьма понюхала содержимое, от него пахло сладко.  Чад заметил, что ведьма нашла его флягу. Акробат предостерег.
- Не пей, Джина. Не надо.
- Да, пусть выпьет, ей же жарко, охладится.
- Да, что вы такое говорите, Мистель, - Чад попытался встать, но получилось только на колени.
- Не говори, что тебе ее жаль, - Леон попал в точку.
- Жалость от человека. Ты, что думаешь, что я не смогу распознать зелье! Ты переоцениваешь себя, мне не нужна помощь акробата! – Джина на зло отпила пару глотков. Сначала по ее телу прошло тепло, - Замечательно. Но, что это? Такой знакомый запах, нежный, сладкий, - Ведьма облизнула пухлый губы. И тут началось, как с любой злой ведьмой в сказке на отвар из синих роз. Джина потемнела, схватилась за горло, пытаясь что – нибудь крикнуть, но раздавались булькающие звуки. Ее лицо стало кипеть, покрываться черными язвами, раздался хлопок, и Джина превратилась в горстку пепла на полу, рядом с упавшей фляжкой, из которой вытекала синяя жидкость. Марвел от неожиданности выпустил веревки, которые стягивали Чада, что акробат смог встать. Порыв ветра ворвался в комнату и подхватил пепел, унося его в черную воду, хотя погода была не для полетов.
Лорелей была поражена не меньше окружающих, она в испуге кинулась к Леону и Мистель у дверей в нишу, обнимая их. Но поражение Марвела сменилось злостью, которую он копил годами. И он с силой направил световой поток на Чада. Лорелей только в испуге успела оглянуться.  В одном из каминов пламя стало зеленым: в нем возникла фигура Персефоны, которая успела создать между Чадом и потоком световой щит. Поток пошел обратно и ударил Марвела в грудь. Колдун упал рядом со вторым камином. Чада же магической силой выбросило в окно. Лорелей не вскрикнула, а побежала к окну, бросаясь следом на помощь, создавая в полете путы, чтобы удержать акробата, ведь у подножия торчали пики скалы, омываемые водой.
Персефона подошла и потрогала ногой бесчувственного Марвела. Будет жить, но вряд ли сможет заниматься колдовством, слишком сильный удар.
- Где Джина? – богиня повернула голову к Мистель, королева поморщилась, - О, не бойтесь, мои подземелья вам еще долго не страшны, - Так, где эта жадная чаровница?
- Она отпила отвара роз из фляги Чада, он набрал ее в домике, - Мистель не сомневалась, что Персефона знала об их путешествии.
Богиня в изумлении рассмеялась.
- Ох, уж этот Чад, сделал за меня грязную работу, а я ей всегда говорила, что за свое коварство ей придется долго платить. Жаль, что ведьмы идут на другой уровень. Хотелось бы мне с ней побеседовать. Но теперь, я даже не знаю, что сказать, как она сама себя обманула. Возгордилась. А гордыня – это грех. Не стоит кичиться своим происхождением. Здравствуй, Вел,- Персефона подошла к окну – Сколько лет прошло. Ах, как я любила тебя. Когда ты был молодым. Ты был таким высоким широкоплечим красавчиком, но таким верным жене. Что даже не хотел пойти со мной на прогулку, а я так о тебе беспокоилась.
Вел со смешком прокашлялся.
- Так беспокоилась, что дала запрятать меня в старое дерево на веки.
- Не будь, столь жестоким ханжой, - богиня артистично надула алые губки, - Я спасла тебе жизнь и часть твоей силы. Разве нет? Как и спасала и Лорелей.
- Моя лучшая ученица, талантливая и своенравная, - Вел выглянул в окно, пытаясь сквозь пелену снега рассмотреть признаки жизни. Но высота была большая, так что ничего не было видно.
- Но именно я помогла раскрыть ее потенциал.
- Но это ты же создавала ей ужасные препятствия!
- Ты явно стал выживать из ума, раз стал таким же глухим как дуб, - Персефона тоже нагнулась в окно, что же они там делают, богини явно не нравилось, что они там вдвоем.
Лорелей же наспех соорудила путы, так что Чад и она мягко вошли в воду дальше скал. Хорошо, что ветер отнес их в воды. Или нехорошо? Вода была очень холодной, но кудесница ее не чувствовала. Акробат был жив, хоть и бледен. Он обнял руками Лорелей за талию. Лорелей же обвила его за шею. Вода пропитала их одежду, но магические радужные круги удерживали их на воде. Кудесница так устала от путешествия, что рассмеялась со слезами на глазах.
- Сегодня я успела. Я успела, Чад, чтобы ты не разбился. Я подвергла тебя опасности.
- О чем ты!? Ты спасла меня, когда-то давно, протянув мне яблоко на площади. Я ни о чем не жалею, Лорелей. Хотя сейчас я изрядно замерз. Ведь наше путешествие подходит к концу. Согрей меня, мое солнце - Чад закрыл глаза, чтобы не тонуть в снежных очах кудесницы.
Лорелей не стала думать, она же ему обещала, как не сейчас. Чаровница прижалась ближе к акробату и поцеловала его, чувствуя, каким сладким может быть снег.
Акробат и кудесница целовались бы дальше, если бы не услышали треск позади. Во внутреннем кармане куртки Чада были фигурки летучего голландца и его команды. Он не расставался с ними Размокнув в воде, они ожили, вырвавшись на свободу. И, вот на волнах, в снежной пелене предстал его корабль. Лорелей еще не отошла от поцелуя, как и останавливаться ей не хотелось. Она изголодалась по его искренней любви. Но оставаться в ледяной воде не стоило, когда магия рассеивалась. Чад поплыл, таща за собой Лорелей. Тиморис  сбросил им веревочную лестницу, по которой они смогли забраться на борт корабля. С их одежды капало, губы Лорелей припухли. А глаз покраснели от слез, но она крепко  держала Чада за ладонь. Они прошли к борту.
- Пора выбираться отсюда, в безопасную бухту, пока нас не  бросило на скалы, - -Чад встал рядом с рулем и громко засвистел, корабль только этого и ждал. Задребезжал, застонала мачта, раздулись паруса. Но подняться выше из – за шквального ветра не получалось. Чад сбросил мокрую верхнюю одежду. Лорелей поняла, что он хочет.
- Нет, я запрещаю тебе! Это опасно!
- Все в нашей жизни опасно, Лорелей! – ведьма стояла за его спиной, он повернулся к ней, снова обхватил ее в объятья, целуя, чувствуя, как напряжение кудесницы падает, - Я люблю тебя. Помнишь, как ты сказала Марвелу, когда он вонзил в меня стрелу ,что летать могут только от любви, - Ее серые очи понимали, что она не сможет удержать  его сейчас от безрассудности, в этом и был весь Чад: нетерпеливы, верный и бесшабашный. Чад еще раз поцеловал ее в шею. А затем спустился с мостика, поставив за руль кудесницу.
- Приготовились, - обратился Чад к команде. Он разбежался по палубе, набирая скорость. Когда акробат полетел с палубы вниз, он стал превращаться в дракона, который закричал с силой, призывая еще одного дракона, который был частью его. Два дракона смогли поднять корабль и вынести его в безопасные воды.
Персефона же смотрела из- за окна, видя своим зорким взглядом и поцелуй, и возникновение корабля. Она только улыбнулась одним уголком рта. Выигрывает тот, кто терпелив. Она его еще дождется, и это будет сладкий момент. А пока пусть все станет на свои места. Пусть пока поживет любовь...
************
Женщина не стала включать свет, а просто прошла и села на диван. Муж встал рядом на колени  и помог снять жене сапоги, слегка помассировав ее ноги.
- Девочки спят?
- Да, спят, - мужчина нажимал на точки на ступнях, заставляя женщину морщиться в темноте.
- Как я понимаю, ты рассказал сказку до конца. Мне пришло время ревновать Чада к Персефоне? Или еще к кому? – женщина сверкнула очами и улыбнулась, - Так чем  же закончится твоя легенда? Надеюсь, ты не говорил о поцелуях перед сном?
- Как раз они ей и понравились больше всего, - муж поцеловал колени жены, - Чем закончилась? Конечно, океаном – океаном снежинок, которые покрыли все вокруг белыми узорами. Океаном любви в очах акробата и кудесницы. Океаном возмущения Мистель – ведь, читая о себе, королева будет возмущена. Океаном восторга Леона, что он увидел иной мир. Океаном голосков вольюменов, что они наконец-то на свободе. Океаном фраз, которые окрылено спешили по миру.  И, конечно, океаном ватрушек, которые пахли сдобой, сладостью, и магическим огнем, кто верит в сказку, тот верит, что даже  большую душу, можно поместить в маленькое тело.