Слезь

В какой-то момент становится ясно: дальше либо сдашься, либо станешь сильнее. Промежуточных состояний не существует. Всё, что между, — это медленно затягивающийся обман, аккуратно перевязанный красивыми словами. Его называют надеждой, терпением, женской мудростью. Иногда — любовью.

Мне долго казалось, что если я умею любить, этого достаточно. Что умение прощать — добродетель, а способность ждать — признак глубины. Но со временем я поняла: женщины, которые умеют только любить, удобны. Они не мешают миру быть жестоким. Они оправдывают всё, что причиняет им боль, и называют это силой.

Интереснее становятся другие. Те, кто однажды позволяет себе ненавидеть. Не людей — нет. Ненавидеть ложь, в которой живут годами. Ненавидеть собственную привычку объяснять чужую трусость обстоятельствами. Ненавидеть мысль, что жизнь — это длинный коридор без дверей, и нужно просто идти, опустив голову.

В жизни каждого человека есть несколько дохлых лошадей. Их не сразу узнаёшь. Они выглядят привычно. Иногда даже красиво. Ты сидишь на них годами и уверяешь себя, что просто дорога сложная. Что ещё немного — и всё наладится. Что нужно сильнее постараться. Ударить хлыстом. Поменять седло. Позвать специалистов. Собрать совет. Устроить собрание по оживлению.

Мы умеем быть изобретательными, когда боимся признать очевидное. Мы объясняем себе, что именно эта лошадь особенная. Что она лучше других. Что с ней связано слишком многое, чтобы просто слезть. Мы меняем критерии жизни, чтобы мёртвое не выглядело мёртвым. Мы садимся рядом и уговариваем — не быть таким, какое оно есть.

И всё это время проходит жизнь.

Я тоже шла так. С протянутой рукой, не потому что была бедной, а потому что перепутала просьбу с любовью. Я принимала обман за мелкую монету, а трусость — за сложный характер. Я раздавала героические звания тем, кто просто не убежал. Мне казалось, что если я пойму, прощу, потерплю — мир станет лучше. Или хотя бы честнее.

Прости меня, читатель, если это звучит резко. У меня нет желания вредить. Во мне живёт мечтатель, и именно он больше всего устал. Устал жить по правилам, в которых искренность считается слабостью, а отказ — поражением. В которых проще выкрасить и выбросить, чем признать ошибку. В которых мёртвое тащат дальше, потому что страшно идти пешком.

Я иду вперёд сквозь пафос и аккуратные обманы, как паровоз без остановок. Не потому что храбрая — потому что назад больше некуда. Я больше не хочу участвовать в спектакле под названием «ещё не конец». Я не верю в чудеса, которые требуют самоотречения в обмен на пустоту.

Иногда уход — это не бегство. Это точка, в которой человек впервые встаёт на землю. Иногда слезть — значит перестать тратить время, силы, нервы и душу на то, что давно не отвечает. Это не поражение. Это точность.

Если хочешь — пойдём рядом. Не потому что так легче, а потому что честнее. Когда нас двое, тьма не становится светлее, но перестаёт быть всесильной. Океан по колено — это не про глубину, а про страх. Самая тяжёлая тюрьма — та, в которой ты сам себе надзиратель.

Жизнь не обязана быть мучением, чтобы считаться настоящей. И сила — это не умение терпеть бесконечно. Сила начинается там, где ты смотришь на очевидное и больше не отворачиваешься.

Лошадь давно сдохла.
И если ты всё ещё здесь — значит, ты уже знаешь, что делать.