Щука. Юлиан Урсын Немцевич

Юлиан Урсын Немцевич

ЩУКА

Перевод с польского Даниила Лазько

В пруду, раздавшемся, как озеро лесное,
Где не видать ни дна, ни берегов,
В четверг, когда всё укрывалось мглою,
Ловили рыбу для постных столов.
Тут тянут сеть с земли, там лодкой правят ход,
И тяжкий невод к берегу ползет.
А жадный пан глядит, гадая в нетерпенье:
Какое там, в мотне, таится угощенье?
Улов богат: там карп, нагулянный на славу,
Лини и окуни — всё пану на забаву,
Да жалкая плотва. Что крупное — для панского застолья,
А мелочь — на нагул в озерное раздолье.
Карась и линь живут, свободой дарены,
Но щуки все тотчас на смерть осуждены.
Поймав одну, мужик вскричал: "Злодей негодный!
Ты, истинно, разбойник водный!
Ты пасть зубастую всё время разеваешь
И рыбу у меня без жалости сжираешь!
Не отпущу тебя, как мелочь, в глубину —
Сварить с перцем велю — и сам на стол тяну!"

А Щука молвила: "Вам, сударь милостивый,
Вещать о жалости — поистине красиво!
Что я? Я голодом принуждена, бедняжка,
Плотвичкой поживлюсь — ужель вина так тяжка?
Меня вы судите? А человек каков?
Во сто крат хуже он и злее хищных псов!
Не ради голода, не для прокормленья,
А ради славы лишь, пустого наважденья,
Не рыб — своих же братьев губит он,
И смертью, и огнем разит со всех сторон.
А тысячи сгубив и ввергнув в тьму могилы,
Гордится, рад и Бога хвалит, милый!
Поверь, тиран, ты — выродок земной:
И тигр перед тобой — ягненок лишь ручной".

10 ноября 1808

---

 ПРЕДИСЛОВИЕ

Басня "Щука" Юлиана Урсына Немцевича (1758–1841) — один из ярчайших образцов польской просветительской сатиры начала XIX века. Написанная 10 ноября 1808 года, в период существования Варшавского герцогства и Наполеоновских войн, она принадлежит к числу произведений, в которых автор осмысляет природу человеческой жестокости через традиционную басенную аллегорию.

Немцевич — фигура исключительная в польской культуре. Участник Четырехлетнего сейма (1788–1792), соавтор Конституции 3 мая 1791 года — первой писаной конституции в Европе и второй в мире (после Конституции США), боевой офицер восстания Костюшко 1794 года, он после разделов Польши эмигрировал в США, где сблизился с Джорджем Вашингтоном и Томасом Джефферсоном. Вернувшись в Европу, Немцевич стал одним из ведущих литераторов своего времени: автором исторических драм, мемуаров, од и басен. Его басни, созданные под влиянием Эзопа, Лафонтена и польского предшественника Игнатия Красицкого (1735–1801), отличаются остротой политической сатиры и глубиной философского обобщения.

"Щука" написана в жанре басни-диалога, классическом для эпохи Просвещения. Сюжет прост: на рыбной ловле перед постной пятницей пан осуждает щуку за хищничество, но та отвечает обличительной речью, указывая на неизмеримо большую жестокость человека, который убивает себе подобных не из голода, а ради славы и тщеславия. Финальная сентенция — "при тебе тигр кроткий" — превращает басню в гневный памфлет против войн и тирании.

Произведение созвучно эпохе: 1808 год — время кровопролитных наполеоновских кампаний в Испании и Центральной Европе. Немцевич, веривший в идеалы Просвещения (разум, гуманизм, реформы), не мог не откликнуться на бессмысленность массовой бойни. Басня не называет конкретных виновников, но ее мораль универсальна: человек, возомнивший себя венцом творения, — худший из хищников.

Стилистически "Щука" следует традициям польской басенной школы: вольный ямб с варьирующейся длиной строк, чередующаяся рифма, простой, почти разговорный язык с элементами народной речи. Немцевич избегает риторической напыщенности, предпочитая ясность и афористичность. Это делает его басни доступными широкому читателю, не теряя при этом литературной изысканности.

На русский язык басня, судя по доступным источникам, ранее не переводилась.

Переводческая стратегия: Данный перевод выполнен методом "одомашнивания" (в терминологии Л. Венути): польский текст пересоздан в русле отечественной басенной традиции, чтобы русский читатель воспринимал его как органичную часть своей литературы. Перевод ориентирован прежде всего на стилистику И.А. Крылова (1769–1844), младшего современника Немцевича. Сохранены: 
— вольный ямб с варьирующейся длиной строк (как у Крылова); 
— архаизмы и просторечия ("молвила", "вещать", "на нагул"); 
— социальный колорит ("пан", "мужик"). 

При этом в ряде мест (например, "озерное раздолье" вместо буквального "для будущей нужды") образность усилена, чтобы компенсировать неизбежные потери при переносе текста в иную языковую среду и приблизить перевод к уровню крыловских басен.

---

 ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 4. "Ловили рыбу для постных столов" — в оригинале "lowiono ryby na piatek" (ловили рыбу на пятницу). Католическая традиция предписывала воздержание от мясной пищи по пятницам, особенно во время постов. Рыба была основным блюдом постного стола.

Стих 6. "Невод" — большая рыболовная сеть, которую тянут к берегу с помощью веревок или лодок. В оригинале "sieci" (сети).

Стих 8. "Мотня" — мешкообразная средняя часть невода, куда собирается пойманная рыба. Старинное рыбацкое слово, употреблявшееся в русских говорах и у Крылова.

Стих 9. "Нагулянный на славу" — откормленный, жирный. "Нагул" — откорм рыбы или скота на воле. Термин из крестьянского хозяйства.

Стих 11. "Пан" — в Речи Посполитой: помещик, шляхтич, господин. Здесь — владелец пруда. В переводе сохранено польское слово для передачи социального колорита.

Историческая справка: В Речи Посполитой пруды были важной частью помещичьего хозяйства. Пан сдавал пруд в аренду рыбакам или организовывал ловлю силами крепостных. Крупная рыба шла на панский стол и на продажу, мелкую отпускали "на нагул" — не из милосердия, а из расчёта (через год она подрастёт).

Стих 12. "На нагул" — на откорм, чтобы рыба жирела к следующему разу. В оригинале "ku dalszej potrzebie" (для будущей нужды) — то есть пан отпускает мелкую рыбу не из доброты, а из хозяйственного расчета. В переводе формула "в озерное раздолье" усиливает образ свободы, которой мелочь пользуется лишь временно.

Стих 15. "Мужик" — в оригинале "czlowiek" (человек, без указания на сословие). В переводе выбрано слово "мужик" для передачи социального колорита басни в традиции Крылова, где действуют крестьяне, паны, купцы. Однако в речи Щуки (стихи 25–34) обличается человек вообще, независимо от сословия — это принципиально важно для морали басни.

Стих 28. "Наваждение" — в оригинале "przywidzenie" (призрак, иллюзия, видение). Слово имеет оттенок чего-то обманчивого, дьявольского наваждения. В контексте 1808 года (разгар наполеоновских войн) это слово намекает на ложные идеи "славы" и "величия", ради которых гибнут тысячи. Щука обличает не конкретного тирана, а саму природу человеческих войн. В контексте строки 32 ("Бога хвалит") это слово приобретает иронический смысл: люди убивают ради иллюзий (славы, власти), но при этом лицемерно благодарят Бога.

Стих 34. "И тигр перед тобой — ягненок лишь ручной" — в оригинале "przy tobie tygrys lagodny" (при тебе тигр кроткий). Финальный афоризм басни: даже самый свирепый хищник кажется невинным по сравнению с человеком. В переводе образ усилен через парадоксальное сопоставление "тигр = ягнёнок", что придаёт финалу дополнительную афористичность.

---

 КРАТКИЙ СЛОВАРЬ

Линь — пресноводная рыба семейства карповых, с тёмно-зелёной чешуёй и толстым телом. Ценилась на панских столах наравне с карпом.

Мотня — мешкообразная средняя часть невода, куда собирается рыба.

Нагул — откорм рыбы или скота на воле; процесс жирения перед забоем или последующим выловом.

Наваждение — морок, дьявольское наущение; иллюзия, обманчивое видение.

Невод — большая рыболовная сеть для ловли рыбы в реках, озерах и прудах.

Пан — в Речи Посполитой: помещик, шляхтич, господин, владелец имения.

Постный стол — стол без мясной пищи, соблюдаемый в дни религиозных постов (в католичестве — по пятницам и в Великий пост).

---

 Оригинал:

Julian Ursyn Niemcewicz 
SZCZUPAK

W stawie, co raczej byl wielkim jeziorem,
tak, zes nie ujrzal, gdzie jego poczatek,
razu jednego we czwartek wieczorem
lowiono ryby na piatek.
Gdy jedni ladem ciagna, drudzy w lodzi
i ciezka sieci do brzegu dochodzi,
pan chciwy juz sie zdaleka wpatruje,
co sie tez w matni znajduje?
Bylo ryb wiele: tam karpie tuczone,
liny, okunie i plocie wzgardzone;
z pierwszych, co wieksze, pan bierze dla siebie,
a mniejsze rzuca ku dalszej potrzebie.
I lin i karas zyciem darowany,
lecz kazdy szczupak wraz na smierc skazany.
Czlowiek go biorac "ty" — rzecze — "niegodny,
ty, prawdziwie, wilku wodny,
co nieustannie paszcze twa otwierasz
i bez litosci ryby me pozerasz.
Nie chcec jak inne wolnoscia darowac,
lecz zaraz kaze z pieprzem ugotowac".
Szczupak odpowie: "Wlasnie tez Waszmosci
bardzo do twarzy mowic o litosci!
Coz, ze ja biedny, przymuszony glodem,
zjem plotke, malym pozywic sie plodem?
I to mnie tak srodze wini?
Ilekroc czlowiek gorzej czyni,
gdy nie z potrzeby, nie dla pozywienia,
dla pustej chwaly, lub tez z przywidzenia,
nie plotki, wlasnych swych braci,
meczy, zabija i traci.
A tysiace srodze zamorduje,
cieszy sie dumny i Bogu dziekuje.
Wierzaj mi czleku wyrodny,
przy tobie tygrys lagodny".

10/XI 1808

(польский текст приведён в упрощённой записи без диакритических знаков для удобства веб-отображения)

---

Источник оригинального текста: Wikisource (https://pl.wikisource.org/wiki/Szczupak_(Niemcewicz))

---

© Даниил Лазько, перевод, 2025

ЛИТЕРАТУРНЫЙ АНАЛИЗ БАСНИ "SZCZUPAK" ЮЛИАНА УРСЫНА НЕМЦЕВИЧА

Басня "Szczupak" (Щука) Юлиана Урсына Немцевича, датированная 10 ноября 1808 года, представляет собой классический образец польской просветительской сатиры, в котором через аллегорию животного мира автор раскрывает моральные и социальные пороки человеческого общества. Немцевич, выдающийся польский писатель, поэт и политический деятель эпохи Просвещения и раннего Романтизма, часто использовал жанр басни для сатирического изображения лицемерия и несправедливости, опираясь на традиции Эзопа, Лафонтена и польских предшественников, прежде всего Игнатия Красицкого.

СТРУКТУРА И ФОРМА

Произведение построено как басня-диалог, типичная для эпохи Просвещения. Структурно текст делится на три части: экспозицию (описание рыбной ловли, строки 1-14), конфликт (обвинительная речь человека, строки 15-20) и кульминацию-развязку (ответная речь щуки, строки 21-34). Такая трехчастная композиция позволяет автору создать эффект драматического нарастания: от бытовой сцены к философскому обобщению.

Метрически басня написана вольным ямбом с варьирующейся длиной строк (от 8 до 13 слогов), что было характерно для польской басенной традиции XVIII-XIX веков. Рифмовка чередующаяся, преимущественно ABAB в начальных строфах, затем переходящая в смежную рифмовку (AABB) в речах персонажей. Эта метрическая свобода придает тексту естественность разговорной интонации и позволяет избежать монотонности, которая могла бы ослабить сатирический эффект.

Язык басни прост и разговорен, с элементами народной речи ("czlowiek go biorac", "ty niegodny"), что усиливает драматичность и создает иллюзию живого диалога. Немцевич сознательно избегает риторической напыщенности, характерной для высоких жанров, предпочитая ясность и афористичность. Это делает басню доступной широкому читателю, не теряя при этом литературной изысканности.

СЮЖЕТ И АЛЛЕГОРИЯ

Сюжет басни построен вокруг типичной для жанра антропоморфной сцены: человек осуждает щуку за хищничество, называя ее "wilku wodny" (водным волком), но щука в ответ разоблачает человеческую жестокость. Аллегория прозрачна: щука символизирует естественный порядок природы, где хищник убивает из голода и необходимости ("przymuszony glodem" — принужденный голодом), в то время как человек воплощает моральное превосходство, которое на деле оказывается лицемерием.

Важную роль играет социальный контекст: действие происходит в четверг вечером ("we czwartek wieczorem"), когда ловят рыбу на пятницу ("lowiono ryby na piatek") — отсылка к католической традиции постных дней. Эта деталь не случайна: она подчеркивает религиозное лицемерие людей, которые соблюдают формальные предписания церкви (не едят мяса по пятницам), но при этом совершают куда более тяжкие грехи — убийство себе подобных.

Образ пана (помещика) — "pan chciwy" (жадный пан) — вводит социальную критику. Пан распоряжается жизнью и смертью рыб по своему произволу: крупную берет себе, мелкую отпускает не из милосердия, а из расчета ("ku dalszej potrzebie" — для будущей нужды). Карась и линь получают жизнь ("zyciem darowany"), но каждая щука сразу приговаривается к смерти ("kazdy szczupak wraz na smierc skazany"). Эта деспотичная власть пана над прудом — прямая аллегория власти тирана над подданными.

РЕЧЬ ЧЕЛОВЕКА И РЕЧЬ ЩУКИ: КОНТРАСТ ПОЗИЦИЙ

Речь человека (строки 15-20) построена на моральном обвинении: щука — "niegodny" (недостойный), "wilku wodny" (водный волк), который "bez litosci" (без жалости) пожирает рыб. Человек выступает в роли судьи, который вершит правосудие: "nie chcec jak inne wolnoscia darowac, lecz zaraz kaze z pieprzem ugotowac" (не хочу, как других, одарить свободой, а сразу велю сварить с перцем). Это короткая, резкая речь, лишенная аргументации — голос силы, не нуждающейся в оправданиях.

Речь щуки (строки 21-34) — развернутая, логически выстроенная защитительная речь, которая превращается в обвинительную. Она начинается с иронии: "Wlasnie tez Waszmosci bardzo do twarzy mowic o litosci!" (Именно Вашей милости очень к лицу говорить о жалости!). Далее следует риторический вопрос: "Coz, ze ja biedny, przymuszony glodem, zjem plotke?" (Что же, что я, бедная, принужденная голодом, съем плотвичку?). Щука апеллирует к логике и справедливости: ее грех ничтожен по сравнению с человеческой жестокостью.

Кульминация речи — обвинение человека в массовом убийстве: "nie z potrzeby, nie dla pozywienia, dla pustej chwaly, lub tez z przywidzenia, nie plotki, wlasnych swych braci, meczy, zabija i traci" (не из нужды, не для пропитания, ради пустой славы или привидения, не плотвичек, а собственных братьев мучает, убивает и губит). Слово "przywidzenia" (привидение, иллюзия) ключевое: люди убивают ради призрачных целей — славы, власти, химер. Это прямая отсылка к войнам, которые велись в Европе в 1808 году.

Финальный удар — религиозное лицемерие: "A tysiace srodze zamorduje, cieszy sie dumny i Bogu dziekuje" (А тысячи жестоко убьет, радуется гордый и Бога благодарит). Человек не только убивает, но и освящает свои злодеяния именем Бога. Последняя сентенция — "Wierzaj mi czleku wyrodny, przy tobie tygrys lagodny" (Поверь мне, человек выродившийся, при тебе тигр кроткий) — афористична и беспощадна. Она переворачивает традиционную иерархию: не зверь должен учиться у человека, а человек — устыдиться перед зверем.

ТЕМЫ И МОРАЛЬ

Центральная тема басни — критика человеческого насилия и двойных стандартов. Немцевич противопоставляет естественное (необходимое для выживания) насилие животных осознанной, рациональной жестокости людей. Щука убивает, чтобы выжить; человек убивает ради абстрактных идей — славы, власти, религиозного или политического фанатизма. Это противопоставление восходит к просветительской критике "цивилизации", которая, вместо того чтобы смягчать нравы, порождает новые формы насилия.

Вторая важная тема — религиозное лицемерие. Человек соблюдает пост (не ест мяса по пятницам), но при этом убивает тысячи людей и благодарит Бога. Это типичная просветительская критика "формальной религиозности", оторванной от подлинной нравственности. Немцевич, воспитанный в традициях католицизма, но впитавший идеи Просвещения, указывает на разрыв между христианскими заповедями и практикой христианских народов.

Третья тема — социальная несправедливость. Образ пана, который распоряжается жизнями рыб (и, по аллегории, людей) по своему произволу, отсылает к критике феодальной системы. Немцевич, участник движения за конституционные реформы, не мог не видеть параллели между деспотизмом пана и деспотизмом монархов и магнатов.

Мораль басни не формулируется эксплицитно (как это часто бывает в баснях), но она очевидна: человек, возомнивший себя венцом творения и судьей над природой, на самом деле — худший из хищников, ибо убивает не из нужды, а из гордыни, тщеславия и иллюзий. Эта мораль универсальна и актуальна в любую эпоху, но особенно остро она звучала в 1808 году, в разгар наполеоновских войн.

ИСТОРИЧЕСКИЙ И БИОГРАФИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ

Написанная 10 ноября 1808 года, басня создавалась в исключительно драматический момент европейской истории. Наполеоновские войны достигли апогея: шли кровопролитные сражения на Пиренейском полуострове (Испанская война), в Центральной Европе только что закончилась война Пятой коалиции. Варшавское герцогство, созданное Наполеоном в 1807 году на части территорий бывшей Речи Посполитой, было вовлечено в эти конфликты. Поляки, в том числе Немцевич, возлагали надежды на Наполеона как на освободителя, но цена этих надежд — десятки тысяч погибших в войнах, которые велись не столько за свободу Польши, сколько за имперские амбиции Франции.

Немцевич к этому времени пережил крушение своих политических идеалов. Конституция 3 мая 1791 года, которую он помогал создавать, была уничтожена вторжением России и Пруссии. Восстание Костюшко 1794 года, в котором Немцевич сражался рядом с вождем, закончилось поражением и третьим разделом Польши. Немцевич провел два года в русском плену, затем эмигрировал в США, где прожил восемь лет (1797-1807), наблюдая за становлением американской демократии и общаясь с ее основателями. Вернувшись в Европу, он столкнулся с реальностью наполеоновских войн — и, видимо, разочаровался в идее "освобождения через войну".

Басня "Щука" — это плод этого разочарования. Немцевич не называет Наполеона, не упоминает конкретных сражений, но его мысль ясна: войны ведутся не ради справедливости, а ради "pustej chwaly" (пустой славы) и "przywidzenia" (иллюзий). Люди убивают "wlasnych swych braci" (собственных братьев) — поляки убивают поляков, служа разным империям; французы, русские, австрийцы, пруссаки убивают друг друга ради целей, понятных только их правителям. И все это — под знаменем Бога, религии, цивилизации.

Примечание: Басня Немцевича критикует войны агрессивные и захватнические (такие как наполеоновские кампании), которые велись ради славы и территориальных захватов. Это не относится к оборонительным действиям государств, защищающих свою безопасность и граждан, что является законным правом по международному праву.

ТРАДИЦИЯ И НОВАТОРСТВО

Басня Немцевича стоит в русле европейской басенной традиции, восходящей к Эзопу и обновленной Лафонтеном. Образ хищного животного, которое оказывается более нравственным, чем человек, — архетипический для жанра. Однако Немцевич вносит в эту традицию несколько новаторских элементов.

Во-первых, он усиливает политическую остроту. Если у Лафонтена басни часто носят общий моралистический характер, то у Немцевича сатира направлена на конкретные социальные и политические явления — войны, тиранию, феодальный произвол. Это сближает его басню с памфлетом.

Во-вторых, Немцевич отказывается от традиционной морали в конце басни. Нет поучительного резюме, нет голоса автора, разъясняющего смысл. Басня заканчивается словами щуки — и это придает ей драматическую силу. Читатель сам должен сделать выводы.

В-третьих, Немцевич вводит элемент социальной критики через образ пана. Это не просто "человек вообще", а представитель определенного сословия — шляхты, которая владеет землей, прудами, крепостными. Пан — это власть, и его произвол над рыбами — аллегория произвола власти над людьми.

ЯЗЫК И СТИЛЬ

Язык басни отличается ясностью и афористичностью. Немцевич избегает сложных синтаксических конструкций, предпочитая короткие, энергичные фразы. Например: "pan chciwy juz sie zdaleka wpatruje" (жадный пан уже издалека вглядывается) — простое предложение, но емкое и образное. Или: "lecz kazdy szczupak wraz na smierc skazany" (но каждая щука сразу на смерть приговорена) — лаконичная формула, звучащая как судебный приговор.

Немцевич мастерски использует контраст. Речь человека груба и коротка, речь щуки логична и развернута. Это не случайно: сила не нуждается в аргументах, слабость должна убеждать. Но парадокс в том, что "слабая" щука моральнее и умнее "сильного" человека.

Ирония пронизывает весь текст. Уже в первой строке — "W stawie, co raczej byl wielkim jeziorem" (В пруду, который скорее был большим озером) — чувствуется легкая усмешка: пан владеет "озером", но это всего лишь пруд, искусственный водоем. Или: "pan chciwy" (жадный пан) — эпитет "жадный" повторяется дважды (в строках 7 и 11 через слово "bierze" — берет), подчеркивая главную черту персонажа.

Кульминация иронии — в строке "cieszy sie dumny i Bogu dziekuje" (радуется гордый и Бога благодарит). Слово "dumny" (гордый) — один из смертных грехов в христианстве, а человек благодарит Бога за свою гордыню и свои убийства. Это едкая насмешка над религиозным лицемерием.

МЕСТО В ТВОРЧЕСТВЕ НЕМЦЕВИЧА И В ПОЛЬСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Басня "Szczupak" — одно из наиболее известных произведений Немцевича в этом жанре. Его басни собраны в сборнике "Bajki i przypowiesci" (Басни и притчи), изданном в начале XIX века. Они уступают по популярности его историческим драмам ("Powrot posla" — Возвращение посла) и мемуарам ("Pamietniki czasow moich" — Мемуары моих времен), но представляют важную грань его творчества — сатирическую и дидактическую.

В контексте польской литературы басня Немцевича продолжает традицию Игнатия Красицкого, крупнейшего польского баснописца XVIII века, но отличается большей политической заостренностью. Если Красицкий часто критиковал общечеловеческие пороки (глупость, жадность, тщеславие), то Немцевич направляет свою сатиру на конкретные социальные и политические язвы своего времени.

АКТУАЛЬНОСТЬ И РЕЦЕПЦИЯ

Басня "Szczupak" сохраняет актуальность и в наши дни. Ее главная мысль — что человек, объявляющий себя носителем цивилизации и морали, на деле оказывается самым жестоким существом на земле — остается злободневной. Финальная сентенция — "при тебе тигр кроткий" — звучит как напоминание о необходимости критически оценивать собственные действия и мотивы.

В польской школьной программе басня изучается как образец просветительской сатиры и пример гражданской поэзии. Она вошла в канон польской литературы, хотя и уступает по известности басням Красицкого. Однако именно "Szczupak" часто цитируется в дискуссиях о войне, насилии и лицемерии власти.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Басня "Szczupak" Юлиана Урсына Немцевича — это не просто моралистическая притча, а политический памфлет, облеченный в форму басни. Через аллегорию щуки и человека автор обличает войны, тиранию и религиозное лицемерие своей эпохи. Простота формы, ясность языка, афористичность финала делают басню образцом просветительской дидактики. Вместе с тем это произведение глубоко личное: в нем отразились горький опыт Немцевича — свидетеля падения Польши, участника неудавшихся реформ и восстаний, эмигранта, вернувшегося на родину лишь затем, чтобы увидеть новые войны и новые разделы.

"Szczupak" — это крик боли и протеста, облеченный в изящную литературную форму. И именно поэтому басня пережила свою эпоху и продолжает говорить с читателем спустя два столетия.

© Даниил Лазько, литературный анализ, 2025