Можно ли повару писать стихи

Когда люди читают мои стихи и потом узнают, что я повар, иногда возникают непонятные моменты. Особенно если человек критически относится к тому, что я написал. Тогда я слышу фразу вроде: «Эй, повар, иди вари!» И в этот момент я начинаю недопонимать.
Я не знаю, какая у него профессия. Но по его словам понимаю: поварам нельзя писать стихи. А ему — менеджеру, слесарю или кому угодно — писать можно. Только повар не должен. И это всегда удивляет: почему одни могут иметь право на творчество, а другим якобы нельзя?
Иногда мне кажется, что, если следовать этой логике, нужно всем указывать свои специальности заранее. Чтобы можно было по шаблону и трафарету говорить: «Эй, врач — иди лечи», «солдат — иди воюй», «тракторист — иди паши» и так далее. И тогда станет ясно, кто что должен, а кто не должен. Но именно эта мысль кажется абсурдной: ведь творчество и размышления не зависят от того, какую работу человек выполняет.
И вот что я понимаю: дело не в профессии. Дело в предвзятости, в том, что люди хотят видеть других через узкую рамку. Они судят по ярлыку, а не по тому, что человек делает в душе, о чём думает и что умеет создавать. Иногда кажется, что это правило действует без разбора — для всех, кроме тех, кто считает себя вправе оценивать.
И каждый раз, когда кто-то пытается поставить рамки, я вспоминаю, что это не про меня. Я пишу, я готовлю, я размышляю. Всё вместе. И это достаточно, чтобы понимать, что ограничения, которые навязывает кто-то извне, не имеют власти над тем что и как хрчется мне делать.



Я мог бы стать поэтом важным,
Серьезным, строгим, эпатажным,
Стихи слагающим научно,
По правилам, хоть это скучно.
Не путал ямбы б и хореи,
Размер и ритм всегда б лелеял,
Писал рецензии б заумно.
И на гитаре семиструнной,
Играя бард или сказитель,
Сказали б: «Слава вам, Учитель»,
Под сокровенные аккорды.
Мои стихи давно рекорды
Различных рейтингов побили,
И недруги бы не вопили,
Что я закончил только курсы,
Что только властные ресурсы
Пробили путь мне на вершины
Без объяснения причины.
С союзписательским мандатом,
И мои книги, как солдаты,
В строю стояли б в магазинах.
Соседка-стерва, тетя Зина
Мне б первой говорила «здрасти».
И, не смотря на все напасти,
Я был бы козырным валетом,
Элитой признанным поэтом.
Но я не Пушкин. Я — другой.
Я с гордо поднятой главой
Пишу, когда и как придется.
Порою что-то удается,
Порой выходит явный брак.
Не перестроиться никак.
У глаз с лукавинкой морщинки,
Советы с опытом мушчинки.
В стихах — как сделать майонез,
Ну и, конечно, секс-ликбез,
В журнал — гламурные посланья,
И про любовные страданья,
Гражданской лирики листы,
И кулинарные пласты...
И пусть не важный я поэт,
Как сотни тысяч на Стихире,
Но в том, что делаю, — я МЭТР,
И мне в моем прекрасно мире.