Без меры

В тени мечети, где звучит азан,
Сидел старик — в раздумье и молчанье.
Он вспомнил мудрость, светлый свой Коран,
Дарил добро — и сердце было знанье.

«Ведь милость — не расчёт, не торг, не дань,
А свет души, что льётся сквозь печали.
Когда ты дашь — не жди взамен наград:
Лишь в этом смысл, что выше всех желаний».

К нему тайком пришла вдова с бедой,
Склонясь смиренно, тихо — и с тревогой:
«Мне горсть муки — и будет хлеб на стол,
А без неё — печаль и голод с болью».

Он молча встал, принёс большой мешок,
В котором злата скрыт огнём блестящим.
«Бери, — сказал, — и пусть твой дом живёт:
Ведь щедрость — это неба зов просящим».

Она в смятенье — руки вверх взмахнув:
«Но я просила лишь на день, не боле!»
А он в ответ: «Не мерь свою нужду —
Бери по мере, что дана любовью».

И в этот миг постиг он тихий знак:
Что щедрость — свет, не знает он предела.
Не в том она, что ты отдал вот так,
А в том, чтоб сердце щедро не немело.

Так светит милость в недрах тех сердец,
Не меркнет свет под грузом всей утраты.
И тот, кто дарит, ближе к ней — без мер,
И в этом путь — без счёта и расплаты.

Пусть каждый день несёт в себе добро,
Как дождь несёт земле живую влагу.
В дареньи — путь, не слово и не зло,
И дух растёт, входя в простую правду.

«Без меры» — это не просто история о щедрости. Это поэтическое исследование самой природы милости как божественного качества, проявленного в человеческом сердце. В суфийской традиции щедрость — один из атрибутов Всевышнего, а умение отдавать без ожидания возврата — признак приближения к Нему. Это стихотворение — притча о том, как внешний акт дарения становится внутренним откровением, открывающим безмерность духовного мира, где любовь не знает арифметики, а благодать не подчиняется законам обмена.

В тени мечети, где звучит азан, / Сидел старик — в раздумье и молчанье. / Он вспомнил мудрость, светлый свой Коран, / Дарил добро — и сердце было знанье.

Я помещаю старика именно в тень мечети — не внутри, а у её порога, где ритуальное пространство встречается с обыденным миром. Азан здесь — не только призыв к молитве, но и символ напоминания о Божественном в потоке времени. Старик в молчании — это состояние «самт», внутренней тишины, где рождается подлинное понимание. Он не просто вспоминает Коран — он «вспоминает мудрость», то есть оживляет в себе живой дух Писания, а не букву. И вот ключевая строка: «Дарил добро — и сердце было знанье». Для меня это означает, что само его сердце, через акт дарения, стало органом познания Истины. Знание здесь не интеллектуальное, а сердечное.

Тень мечети — место встречи трансцендентного (минарет) и имманентного (земля). Азан — напоминание («зикр») о Боге. Молчание — «хузур» (присутствие). Сердце как знание — концепция как вместилища божественного света и интуитивного познания.

«Ведь милость — не расчёт, не торг, не дань, / А свет души, что льётся сквозь печали. / Когда ты дашь — не жди взамен наград: / Лишь в этом смысл, что выше всех желаний».

Эта строфа — внутренний монолог, кристаллизация понимания. Я противопоставляю мирскую логику обмена («расчёт, торг, дань») духовной природе милости. Милость — это «свет души», то есть проявление внутреннего божественного света («нур»), который способен светить даже «сквозь печали» — вопреки обстоятельствам и собственным страданиям. «Не жди взамен наград» — это указание на состояние «ихлас» (искренности), когда действие совершается только ради Бога. Смысл, «выше всех желаний», — это обнаружение того, что истинная награда — не во внешнем воздаянии, а в самом акте чистого дарения, который уподобляет человека Дающему.

Свет души — «сирр» (сокровенная тайна) или «рух» (дух) как частица божественного. Дарение без ожидания — практика «инфак» (расходования на пути Бога) без лицемерия («рия»). Смысл выше желаний — переход от исполнения своих страстей («нафс аммара») к реализации божественной воли.

К нему тайком пришла вдова с бедой, / Склонясь смиренно, тихо — и с тревогой: / «Мне горсть муки — и будет хлеб на стол, / А без неё — печаль и голод с болью».

Вдова появляется «тайком» — её просьба омрачена стыдом, её смирение смешано с тревогой. Это образ человеческой нужды во всей её незащищённости. Её просьба предельно скромна: «горсть муки», минимум для выживания. Контраст между её крошечной просьбой («на день, не боле») и последующим ответом старика — главный драматический узел. Она измеряет нужду мерой выживания, он — мерой любви.

Вдова — символ духовной нищеты и бедности и полного упования на Бога («таваккуль»). Её просьба лишь на день — жизнь в состоянии мистического мгновения, без запаса на будущее. Печаль и голод — испытания, очищающие душу.

Он молча встал, принёс большой мешок, / В котором злата скрыт огнём блестящим. / «Бери, — сказал, — и пусть твой дом живёт: / Ведь щедрость — это неба зов просящим».

Он действует без колебаний и лишних слов. «Большой мешок злата» — это не символ богатства, а символ изобилия божественной милости, которую он готов излить. Золото, огнём блестящее, — это свет («нур») и благодать («барака») в материальной форме. Его слова «Ведь щедрость — это неба зов просящим» — откровение. Он видит в просящем не обузу, а призыв свыше, возможность для дающего стать проводником милости Творца. Щедрость здесь — ответ на зов, эхо божественного качества.

Молчание в действии — дело без слов, высшая форма искренности. Золото как огонь — символ очищающей и преображающей силы божественного дара. Щедрость как зов неба — дающий выступает как представитель («халифа») Бога на земле, исполняющий Его атрибут Щедрости.

Она в смятенье — руки вверх взмахнув: / «Но я просила лишь на день, не боле!» / А он в ответ: «Не мерь свою нужду — / Бери по мере, что дана любовью».

Её смятение — реакция разума, привыкшего к экономике дефицита. Его ответ — взрыв этой логики. «Не мерь свою нужду» — призыв перестать видеть себя через призму недостатка. «Бери по мере, что дана любовью» — ключевая строка стихотворения. Мера здесь — не человеческий расчёт, а мера («мизан») самой Любви («махабба»), которая безгранична. Он предлагает ей принять дар не по масштабу её маленькой просьбы, а по масштабу щедрости дающего сердца, в котором действует любовь.

Смятение — состояние ошеломления, предшествующее озарению. «Не мерь нужду» — призыв выйти за пределы эго («нафс»), которое всегда ощущает недостаток. Мера любви — отсылка к Божественной Мере и Мудрости («аль-Хаким»), распределяющей блага не по заслугам, а по безмерной милости.

И в этот миг постиг он тихий знак: / Что щедрость — свет, не знает он предела. / Не в том она, что ты отдал вот так, / А в том, чтоб сердце щедро не немело.

Кульминация внутреннего сюжета. Акция дарения становится для самого дающего откровением. «Тихий знак» — это невербальное послание от Бога, постигаемое сердцем. Он постигает, что щедрость — это «свет», то есть субстанция божественной природы, а раз так, то у неё «нет предела», как нет предела у её Источника. И затем — важнейшее различение: суть не в единичном акте («что ты отдал вот так»), а в постоянной готовности, в неугасающем состоянии сердца. «Чтобы сердце щедро не немело» — значит, чтобы оно не стало глухим к зову нужды и не утратило способности изливать свет.

Тихий знак — внушение от Бога. Свет без предела — атрибут Бога «ас-Самад» (Не нуждающийся, Изобильный). Сердце, не умолкающее в щедрости — описание успокоенной души, которая нашла удовлетворение в служении и дарении.

Так светит милость в недрах тех сердец, / Не меркнет свет под грузом всей утраты. / И тот, кто дарит, ближе к ней — без мер, / И в этом путь — без счёта и расплаты.

Здесь я обобщаю пережитый опыт. «В недрах тех сердец» — то есть в глубинах сердец, следующих этому закону. Их свет не меркнет, даже если они отдают много («под грузом всей утраты»). Потому что они черпают не из личных запасов, а из неиссякаемого Источника. «Ближе к ней — без мер»: «к ней» — к Милости (ар-Рахман), а «без мер» — опять отрицание количественного подхода. Путь («тарикат») такого человека — это путь «без счёта и расплаты», то есть вне дуальности «долг/отдача», вне кармической логики. Это путь чистой благодати.

Свет в недрах сердец — «нур аль-иман» (свет веры). Не меркнет под грузом — принцип милостыня не уменьшает имущество. Путь без счёта — жизнь в состоянии «рида» (довольства) и благодарности («шукр»), а не бухгалтерии.

Пусть каждый день несёт в себе добро, / Как дождь несёт земле живую влагу. / В дареньи — путь, не слово и не зло, / И дух растёт, входя в простую правду.

Финальная строфа — благопожелание и итог. «Каждый день несёт в себе добро» — это установка на то, чтобы делать милость («ихсан») ежедневной практикой, подобно дождю, который естественно и регулярно орошает землю. «В дарении — путь»: я утверждаю, что само действие бескорыстного дарения и есть духовный путь, он действеннее тысячи слов и противоположен злу (которое часто коренится в скупости и страхе недостатка). И завершаю образом роста духа: «дух растёт, входя в простую правду». «Простая правда» — это и есть та самая реальность, открывшаяся старику: что отдавая без меры, ты соединяешься с Безмерным.

Дождь как влага — образ Божественной милости («рахма»), нисходящей на всех без разбора. Дарение как путь — «тарикат аль-ихсан» (путь совершенства в благодеянии). Рост духа — «таракки» (духовное восхождение суфия к божественной Реальности). Простая правда — Истина, которая едина и проста в своей сути, в отличие от сложности законов и слов.

Заключение

«Без меры» — это стихотворение-откровение о том, как практика безусловной щедрости становится вратами к мистическому познанию. Через конкретную бытовую сцену раскрывается глубокий суфийский принцип: подражая божественным атрибутам (в данном случае — Щедрости), человек не просто совершает добрый поступок, но актуализирует в своём сердце божественное присутствие. Путь «без счёта и расплаты» — это путь из мира двойственности (даю-получаю) в мир единства, где дающий, дар и получатель видятся как проявления единого потока Милости. История старика и вдовы показывает, что подлинное богатство — не в мешке с золотом, а в сердце, которое, отдавая, открывает внутри себя неисчерпаемый источник и тем самым постигает безмерность Любви, стоящей за мирозданием.

P.S. Мудрый совет: Не измеряй свою щедрость мерой нужды просящего. Отмеряй её полной мерой своей любви — и тогда ты обнаружишь, что черпаешь не из колодца, который может иссякнуть, а из родника, бьющего в самой глубине твоего существа и не знающего ни границ, ни истощения.

Духовное песнопение (а капелла) на VK. https://vkvideo.ru/video-229181319_456239176