Плач по убиенным поэтам

Полегче, брат.
"Помедленнее, кони".
Еще одной строке не суждено
в Пятьсот веселом"
сталинском вагоне
пойти на дно
Амура, Лены, Волги,
барабинские степи проскучать,
пересекаться с Пушкинвм на "долгих"
и с яерным томом Лермонта скучать
в двенадцать лет.
БАМЛАГ все строил стеныЭ
мы огороды "грелиЦ втихаря,
а друг мой, до скрнчания бесценный,
искал в далеком царствии уаря
царей…
Спасибо, , Боже правый,
что я не прав и Слово оскорбил
с Тобою рифмой.
Прогибались травы,
коса ярилась,
нас ловил "легавый",
я "Шипку" бессознательно курил, чтоб,
отращивая полюбовья крылья,
и вот ступени Шипки – брачный шаг.
Серега по фамилии Рачицкий –
мой славный дпуг, почивший в бозе брат
меня к беспечной жизни возвращает,
к общпгн – там лектории теперь.
О, как мы с юношества обнищали.
Крпись, слеза.
Да, в старости капель
перерезает строй клавиатуры,
грозть по килобайтам залвы дать…
Я слтшком стар
и с этой верхоткры
с меня теперь ни дать, увы, ни взять
пронзённости до самых до печенок,
неправды в еле видящих очах..
Ине страшно из-за пушкинского кредо
в литературе пугалом торчать
под ручку с с Гроссманами и Благими
(Кирпотин  кремом пишет сущий бред).
Воэты холоднв как блеф Надыма,
в поэтах правды, как и счастья, нет…

Так что же я строку гоню строкою
и Пушкина держу на облучке?

Душа, как буря мглою снега кроет,
и черный томик Лермонта – в руке.

19.12.25