Как сладко умирать увидевшим Париж

Зачем здесь Азнавур запел по-русски?
Дрожащий голос полон печалями утрат.
Держал пружину нот тугим ружейным спуском,
как рваную купюру исправный банкомат.
Но отозвался эхом сгоревший Нотр-Дам.
Он пару перезвонов из меди старой выжал:
Что деньги – это время, где платят по счетам,
живущие под крышами прекрасного Парижа.
Химеры водостоков пластаются в грязи
былого шарма города и преходящей славы.
Под сводами собора какой-то Саркози
в потоках мелкой лжи наводит переправы.
Хотя, что за лицо? Ведь, это – просто клон.
Похож на Бонапарта… Хотя Наполеон
имел свой взгляд на вещи, голодный облик волка,
носил на потной лысине косую треуголку.
«Как сладко умирать увидевшим Париж»?
Не надо здесь смешить эмира Абу-Даби,
Живут: Иерусалим, Марокко плоских крыш,
и даже Хиросима под соусом Васаби.
Да, к чёрту Vive la France! Гордиться больше не чем.
Не в городе всё дело, не в смене типажей.
В соборе Нотр-Дам теряют пламя свечи,
срываясь сном Дега в витрины витражей.
Париж похож в анфас на спину горбуна.
Натура близкая безумствам от Нерона.
Империя слабеет, она давно больна,
накачана под горло вином и силиконом.
Здесь бродит Мопассан – страж Эйфелевой башни
и шлюх, так непохожих на юных Эсмеральд.
Здесь Квазимодо спит в смирительной рубашке
на набережной Сены в дожди и снегопад.
Фонарь погас на золоте кокард и эполет
в витринах тайн Парижа и антиквариата.
Версаль. Там заседает Ревкомвоенсовет
в формате первой четверти от полуфабриката.
Наверно, не скрываю. Там есть избыток света.
В законе - кокаин, продажная любовь.
Но не пугает город Мари -Антуанетта,
держа на локте связку отрубленных голов.
Зачем-то Азнавур запел вдали по-русски.
Давил слезу печали на доски мизансцен.
Готовит гильотину с тугим ружейным спуском
для Франции профессор Гильотен.