Бог поднял меня

Я шёл по людям, как по льду,
Не слыша крика и молитвы.
Слова бросал, как на беду,
И резал души — без попытки
Понять, простить, остановить
Руку, привыкшую калечить.

Я боль считал за право жить,
Грех — за успех, а страх — за плечи.
Я брал, ломал, я жёг мосты,
Смеялся там, где плач был честен.
И думал: «Боже, где же Ты?»
Когда сам делал мир нечестным.

Потом пришла та темнота —
Не ночь, не ад, а пустота.
Без лиц, без слов, без имён,
Где каждый сам себе закон.
Там тишина грызёт нутро,
И эхо — хуже приговора.
Я понял: это не кино,
А счёт за прожитое скоро.

Я пал. Не телом — всем внутри.
Не на колени — глубже, ниже.
И в этой чёрной тишине
Впервые стал себя я слышать.
Без оправданий. Без вранья.
Без «так сложилось», «все такие».
Я понял: пропасть — это я,
А не враги мои лихие.

И я не крикнул — прошептал:
«Прости. Я больше не умею
Жить, разрушая пьедестал
Из чужих слёз и лиц потери».
Я не просил ни благ, ни сил —
Лишь выйти. Хоть ползком. Хоть с краю.

И свет пришёл. Не ослепил.
Он просто был. И я — был с краю.
Как будто руку кто подал
Не за заслуги — по живому.
И я из мрака выползал
Не прежним. Тихим. Незнакомым.

Теперь иду — и каждый шаг
Как покаяние без слов.
Я знаю: свет — не для святых,
А для раскаявшихся вновь.

Я жив. И это не броня.
А шанс не ранить. Не сломать.
И если Бог поднял меня —
Я должен научиться не толкать.