Страхи

По комнате, по стенам, по часам
Скользит он, мне невидимый почти.
Не лекарь, не целительный бальзам —
Фантом, что душу жжёт, не торопясь уйти.

Он множится, дробится в зеркалах,
Лишая сна, покою вопреки,
И мелкой дрожью оседает страх
В ладонь моей протянутой руки....

О, страхи, (страхи),
стаей в голове,
Полупрозрачный, призрачный туман.
И вьются, (вьются),
вьются в синеве,
Но не уйдут - не отпущу сама!

А черные — как мрачный легион,
Выходят, воздух крыльями дробя.
Несут они не истину, а сон,
Тяжелый морок: мучая, губя.

Они садятся грузно на карниз,
Как вороны на выцветший плетень.
И тянут, тянут, тянут душу вниз,
В свою густую, бархатную тень.

О, страхи, (страхи),
стаей в голове,
Полупрозрачный, призрачный туман.
И вьются, (вьются),
вьются в синеве,
Им не уйти - пока не отпущу сама!

И есть один. Он не глядит в окно.
Он не летит, не кружит, не кричит.
Он просто ждет, что станет вдруг темно,
И дышит мне в затылок — и молчит.

Он знает: я устану воевать,
Смирюсь с полетом этих черных птиц.
Мой главный страх — себя не узнавать
Среди чужих, пустых и стёртых лиц.

Они стоят:
покорны …
и немы …
В безмолвной стойкости, как старый мертвый лес.
Стволы черны, они полны зимы,
Здесь жизни нет и негде взять чудес.

И столько лет, скрывая обветшалость
Грехи и тайны хоронят в груди...
В их кронах — шорох, в их корнях — усталость...
Нет больше сил... Нет выхода...
Иди.

О, страхи, (страхи),
стаей в голове,
Тюремщики, поводыри слепцов...
Вы вьётесь, (вьётесь),
вьётесь в синеве,
Пока я вам не рассмеюсь в лицо!