Свирель

Тополиные души с деревьев летят
пухом, аллергикам не на радость.
Мёртвых колоссов застывший парад
в старом парке поэта встречает.
В старом парке, на берегу,
уносящей все беды Волги,
я хватаю за хвост тишину,
пока ветер
бьёт на пальцах наколки.
Пока брызги застят глаза,
растворённым в воде керосином,
я, не видя тебя, рассказал,
как всю жизнь любил слишком сильно.
Слишком сильно, чтоб нам рядом быть,
слишком страстно, чтоб не расстаться.
Я готов был себя убить –
расколоть свой пластмассовый панцирь.
Мне хотелось сжечь этот мир,
лишь с тобою вдвоём остаться,
и на пепелище всемирной любви
закружиться в безумном танце.
Я поднялся на горный пик,
посидел-поседел и решил спускаться.
Но внизу твой образ возник.
Как сбежать, если мне не двадцать?
Как сбежишь, если землю в шар
закрутили добрые боги?
И теперь только им решать,
что поделать с моей любовью.
Она не жива, но и смерть ей чужда,
время от времени колет в боку.
Лишь тополиные души могут
хоть чем-то облегчить мою судьбу.
Я утомлённо присел на качели –
боли в коленях времени знак.
Время истлело, а мы не успели
ничего друг про друга узнать.
Ты можешь прочесть эти жалкие строки,
я уловлю твой стремительный взгляд.
Давай разбежимся, как волжские волны,
в этот раз, может быть, навсегда.
Сегодня ночью моё сердце встало.
Зачем мне оно без твоей любви?
Отдышалось и вновь застучало,
родить для тебя этот стих.
В нём не отчаянье и не жалость
к себе самому, заключённому в твердь.
Я просто хочу, чтобы ты улыбалась,
когда за мной захлопнется дверь.
Мёртвых колоссов застывшие тени
я знаю, примут меня к себе.
Так приходи в этот парк, на качели
присядь и послушай мою свирель.