Отвернись от истины, как от сварки

Утки в центральном парке

      Куда деваются утки в Центральном парке,
      когда пруд замерзает?
       Сэлинджер

Крошит белый хлеб, запахнувшись в парку,
серая зима на асфальт игриво.
«Куда делись утки в центральном парке?» –
задаёшься вдруг у киоска с грилем.

Шелестит болонка на узкой шлейке,
и рябит картинка рекламой в луже:               
в полынье плескаются серошейки,
а она всё уже уже, всё уже…
               
Примерзает к стенду багор пожарный,
провисает небо промокшим ситцем,
леденеет наст, и круги сужает
словно зачарованная, лисица…

Отвернись от истины, как от сварки,
отдохни от классиков на неделю:
– куда делись утки в центральном парке?
– не грусти, родимая, – улетели…

(Михаил Свищёв)

И ТЫ

— Мама, бабушка умерла навсегда?
Навсегда-навсегда?
Даже если громко заплакать?
Даже если на улицу – в холода –
без пальто, босиком,
ну... совсем... без тапок?
Даже если дядьБорин вреднючий Пират
вдруг сорвётся с цепи и меня укусит –
всё равно она не придёт надо мной обмирать?
Пожалеть, полюбить, пошептать:
— Не куксись...
всё до свадьбы, увидишь, сто раз заживёт,
вот поверь мне – нисколько не будет больно.
Слушай сказку, золотко ты моё,
про жука с Дюймовочкой.
— И про троллей!
— Скоро папа должен прийти,
разберётся, ужо, с дядьБорей.
Ишь, наделал Пират историй:
покусал ребёнка, помял цветы!               
— Мам, а ты не умрёшь — навсегда?
Я без тебя спать не буду, играть и кушать...
— Никогда не умру... Не верь никому, не слушай.
— Мам, и я не умру?
— И ты.
 
(Наталья Малинина)

 В общем, кому и когда можно/нужно дозировать истину?