Путь к Отцу

В туманных далях, где обман живёт —
Отец незрим, и путь к нему забытый.
Сквозь блеск соблазнов тянет лживый взлёт —
Он слышит тихий зов, но не открытый.

Ему сулят и власть, и злата звон, —
И сладкий сон в объятьях, что пустые.
Но в сердце — след, где отчий слышен стон, —
И блеск зари, что ждёт в ночи мирские.

Он шёл сквозь сад, где розы лжи цвели —
Где каждый плод сулил и рай, и муку.
В зеркальной глади у черты земли —
Где дом Отца, хранит его разлуку.

И понял он: весь блеск — лишь тень мечты, —
А правда лишь живёт в простых истоках.
Отрёкся от видений он красы —
И свет взошёл в его земных просторах.

Он шёл сквозь мрак, от сладких прочь сетей —
Где лживый блеск мерцал в обличье рая.
В груди — огонь, в глазах — накал лучей —
И каждый шаг ведёт к родному краю.

И вот пред ним — порог, что ждал века, —
Где отчий взгляд, как солнце, вечно греет.
Сын пал к ногам, забыв про все года, —
И тихий жар любви в словах звучали.

Так в мире, где соблазны правят бал, —
Лишь сердце, что отвергло лжи покровы,
Найдёт свой путь — без злата и похвал, —
Где свет отца — и смысл течёт по крову.

И в этом — тайна: кто отверг обман —
Тот мир найдёт — за гранью всех познаний.
И путь прощенья — не венец и дань, —
А шаг любви и тихий свет признанья.

«Путь к Отцу» — это не просто аллегория о возвращении блудного сына. Это суровая и прекрасная карта главного духовного странствия — пути души через иллюзии материального мира («дунья») к её подлинному Источнику, Богу-Отцу. Это история о том, как «тихий зов» изначальной родины пробивается сквозь «блеск соблазнов», и как душа, пройдя через искушения и «отречение от видений красы», обретает не «венец и дань», а простое, сокровенное воссоединение, где «смысл течёт по крову».

В туманных далях, где обман живёт — / Отец незрим, и путь к нему забытый. / Сквозь блеск соблазнов тянет лживый взлёт — / Он слышит тихий зов, но не открытый.

Действие начинается в «туманных далях» — в мире иллюзий («гайб» в смысле сокрытия истины), где правит «обман». Отец, Бог-Источник, «незрим», а путь к Нему — «забытый». Забытый не в смысле стёртый, а подавленный шумом мира. Героя тянет «лживый взлёт» — соблазн вознесения через власть, богатство, славу, духовные достижения. Это пародия на истинное восхождение. И в этой суматохе он всё же «слышит тихий зов». Этот зов — голос, изначальной природы, — но он «не открытый», не явный, а подспудный, как смутная тоска.

Туманные дали обмана — суетный мир («дунья»). Забытый путь — утрата памяти о завете («мисак»). Лживый взлёт — соблазн гордыни и лицемерия. Тихий, неоткрытый зов — сокровенный звук в сердце.

Ему сулят и власть, и злата звон, — / И сладкий сон в объятьях, что пустые. / Но в сердце — след, где отчий слышен стон, — / И блеск зари, что ждёт в ночи мирские.

Мир предлагает ему полный спектр соблазнов: «власть» (контроль), «злата звон» (материальность) и «сладкий сон в пустых объятьях» — иллюзию любви и успокоения, лишённую сути. Но в противовес этому, в самом сердце, живёт нечто иное. «След, где отчий слышен стон» — это болезненная память о разлуке с Отцом, ощущаемая как тихий стон, рана. И «блеск зари, что ждёт в ночи мирские» — это предчувствие рассвета, пробуждения, которое уже присутствует в самой гуще ночи мира как обещание.

Пустые объятья — все мирские привязанности. Стон Отца в сердце — тоска Бога по возвращению души и ответная тоска души. Блеск зари в ночи — свет руководства, неугасимый даже в состоянии неведения.

Он шёл сквозь сад, где розы лжи цвели — / Где каждый плод сулил и рай, и муку. / В зеркальной глади у черты земли — / Где дом Отца, хранит его разлуку.

Его путешествие — это проход через «сад, где розы лжи цвели». Это мир, обманчиво прекрасный, где даже грех кажется привлекательным. «Каждый плод сулил и рай, и муку» — каждое мирское наслаждение несёт в себе семя собственного страдания, закон причины и следствия. Герой подходит к «зеркальной глади у черты земли». Это граница миров: «зеркало» отражает иллюзию, но за ним, «у черты», находится реальность. В этом зеркале он видит «отчий дом», но видение это «хранит разлуку» — оно одновременно и показывает цель, и подчёркивает недоступность, пока он смотрит в зеркало, а не сквозь него.

Сад лжи — рай мирской, соблазнительный и обманчивый. Плод, сулящий рай и муку — горькая сладость запретного. Зеркало у черты — преграда между мирами, самовосприятие, как последняя завеса.

И понял он: весь блеск — лишь тень мечты, — / А правда лишь живёт в простых истоках. / Отрёкся от видений он красы — / И свет взошёл в его земных просторах.

Наступает ключевое прозрение. «Весь блеск — лишь тень мечты». Всё, что манило, — эфемерно, это проекция желаний. «Правда лишь живёт в простых истоках». Истина не в сложном, а в изначальном, фундаментальном: в чистоте намерения, в смирении, в памяти об Источнике. Тогда он совершает акт воли: «Отрёкся от видений он красы». Это — не аскетизм из ненависти к миру, а отрешённость от его иллюзорных ликов. И следствие немедленно: «И свет взошёл в его земных просторах». Внутренний свет восходит не где-то на небе, а прямо в его собственной, земной реальности, преображая её изнутри.

Блеск как тень мечты — образы воображения. Простые истоки правды — изначальность. Отречение от видений — очищение от привязанностей. Восхождение света в просторах — Божественное проявление в сердце.

Он шёл сквозь мрак, от сладких прочь сетей — / Где лживый блеск мерцал в обличье рая. / В груди — огонь, в глазах — накал лучей — / И каждый шаг ведёт к родному краю.

Теперь его движение обретает направленность и силу. Он идёт «сквозь мрак», но уже «от сладких прочь сетей». Он не блуждает, а целенаправленно уходит от искушений. Эти сети ещё могут «мерцать в обличье рая», пытаясь обмануть. Но внутри него уже горит «огонь» — пламя решимости и любви. «В глазах — накал лучей» — его восприятие очищено, он видит светом этого внутреннего огня. И теперь «каждый шаг ведёт к родному краю». Движение больше не циклично; каждый поступок, каждое дыхание становится частью линейного, необратимого возвращения Домой.

Уход от сладких сетей — исход от всего, что отдаляет от Бога. Огонь в груди — огонь воли или любовь. Шаги к родному краю — путешествие к Богу, где каждое состояние приближает к Нему.

И вот пред ним — порог, что ждал века, — / Где отчий взгляд, как солнце, вечно греет. / Сын пал к ногам, забыв про все года, — / И тихий жар любви в словах звучали.

Прибытие. «Порог, что ждал века» — это не дверь в физическом месте, а момент полной внутренней готовности, финальная граница эго. «Отчий взгляд, как солнце, вечно греет» — встреча с Богом есть встреча с абсолютным, всепроникающим, животворящим Сознанием. Реакция сына — не горделивое представление своих заслуг, а полное самоуничижение: «Сын пал к ногам, забыв про все года». Он падает ниц («суджуд») в состоянии «фана» (уничтожения) своего отдельного «я». И в этой точке смирения рождается подлинная коммуникация: «Тихий жар любви в словах звучали». Слова теперь — лишь проводники невыразимого «жара» божественной любви, которая наконец-то течёт свободно.

Порог, ждавший века — предопределённое время встречи. Падение к ногам — высшая степень смирения и сокрушения сердца. Тихий жар любви в словах — речь, рождённая из состояния экстаза и единения.

Так в мире, где соблазны правят бал, — / Лишь сердце, что отвергло лжи покровы, / Найдёт свой путь — без злата и похвал, — / Где свет отца — и смысл течёт по крову.

Я делаю обобщение для всех. В мире, где «соблазны правят бал», единственный способ — это «сердце, что отвергло лжи покровы». Не ум, не сила, а именно сердце, очищенное через отречение. Такой человек найдёт путь «без злата и похвал» — без материальных наград и общественного признания. И его наградой будет состояние, «где свет отца — и смысл течёт по крову». Свет Бога становится внутренней субстанцией, а смысл бытия — не идеей в голове, а самой жизненной силой, текущей в его жилах. Жизнь становится осмысленной на клеточном уровне.

Сердце, отвергшее покровы — раскрытое сердце. Путь без злата — путь духовной нищеты. Свет Отца в крови — полное преображение человеческой природы, когда божественное становится сутью человеческого.

И в этом — тайна: кто отверг обман — / Тот мир найдёт — за гранью всех познаний. / И путь прощенья — не венец и дань, — / А шаг любви и тихий свет признанья.

Открывается финальная тайна. «Кто отверг обман — тот мир найдёт». Но этот мир — «за гранью всех познаний». Он недостижим для ума, его можно только обрести через отказ от иллюзий. И этот путь, часто называемый путём «прощенья» (искупления), на самом деле «не венец и дань». Он не завершается коронацией и не является выплатой долга. Он есть «шаг любви и тихий свет признанья». Всё сводится к простому, смиренному шагу, мотивированному любовью, и к тихому внутреннему свету, в котором душа, наконец, признаёт и признаётся в своём единстве с Отцом.

Мир за гранью познаний — рай, как состояние бытия, а не место. Путь как шаг любви — любовь как двигатель и суть пути. Тихий свет признанья — признание Господства Бога, как акт высшей реализации.

Заключение

«Путь к Отцу» — это эпос о пробуждении души от гипноза мира. От смутного слушания «тихого зова» сквозь гул соблазнов, через болезненное отречение от «роз лжи» к восхождению внутреннего света и, наконец, к экстатическому падению ниц в лучах «отчего взгляда» — стихотворение описывает полный цикл возвращения. Оно утверждает, что подлинное прощение и завершение пути — это не триумф, а смирение, не награда, а сам акт любящего признания, после которого внешний мир теряет власть, а внутренний наполняется смыслом, текущим, как кровь по жилам — постоянно, жизненно, неоспоримо.

P.S. Мудрый совет: «Не ищи Отца в туманных далях обещаний. Прислушайся к тому тихому стону разлуки в самой глубине груди — это и есть Его зов. И тогда каждый шаг прочь от блестящей лжи сада мира станет шагом по знакомой, забытой тропе, ведущей не куда-то, а Домой, где тебя уже греет вечный, ждущий взгляд».

Поэтическое чтение на платформе VK. https://vkvideo.ru/video-229181319_456239173