Дикий мед

ДИКИЙ МЕД

    Двадцать лет назад он принял самое главное в своей жизни решение. 
    Когда-то давно у него была невеста. Они собирались пожениться, когда он вернется домой. Но все сложилось иначе. Он не вернулся и никогда больше ее не видел. Тогда он послал ей короткое письмо без обратного адреса: прости, мол, и не жди. Отправил – и думать забыл о ней. Тем более что думать было некогда: надо было строить дом, обустраиваться на новом месте…
    Сегодня впервые за двадцать лет он вспомнил о своей несостоявшейся жене. Интересно, как сложилась ее жизнь, довольна ли она своей судьбой? Скорее всего, она уже давно вышла замуж, у нее семья, дети. Она, возможно, давно забыла о нем. А может быть, помнит и любит до сих пор… Впрочем, это не имеет никакого значения.
    Ему хотелось надеяться, что она все-таки нашла свое счастье.
    А он нашел свое, и никакого другого ему теперь было не нужно.
    Это была его половинка, его любовь, его счастливая судьба.
    С большими синими глазами, которые однажды с надеждой заглянули в его карие. Ему показалось, они заглянули в душу, достав до самого донышка сердца. Не было сказано ни единого слова – лишь мягко легшая на его щеку ладонь. Коснувшиеся его губ пухлые, чувственные губы. И эти глаза – большие, выразительные. Синие и бездонные, словно колдовские озера…
    Он утонул в них. Как в лесу, заблудился в черных густых ресницах.
    Безграничное счастье взаимной любви, открывшись им во всей своей удивительной красоте, кружило обоим головы.
    Они наслаждались им – юные, девятнадцатилетние; купались в нем, щедро и бескорыстно даря его друг другу.
    Однако он понимал: вечно так продолжаться не может. Рано или поздно дороги их разойдутся. К тому же он должен жениться… Хотя, признаться, теперь он все чаще ловил себя на мысли, что испытывает к своей невесте скорее дружеские чувства. А здесь, в этом безлюдном горном краю, впервые заговорило сердце…
   Нет, все-таки он должен вернуться! Жить, как намеревался: свадьба, семья, работа… В конце концов, все так живут. Возможно, не очень счастливо… Но о другом он и думать не смел.
   Пока однажды ночью, во время ласк, не прозвучало вкрадчиво:
   - Хочешь, чтобы так было всегда?..
   Колдовские глаза смотрели на него в упор.
   Он отвел взгляд.
   - Всегда так не будет…
   - Будет! - последовал уверенный ответ. – Все у нас будет, если ты этого захочешь. И я не шучу. Я серьезно говорю!
   Он хмыкнул:
   - Правда? – и отмахнулся. – Забудь! Где нам с тобой жить? В лесу, что ли? Не могу же я тебя к себе домой привести!
   - А хоть бы и в лесу! Раз мы здесь можем жить, то и в лесу не пропадем, не сомневайся! Корову заведем, овец...
   Уверенность, граничащая с дерзостью, подкупала. Он почувствовал: еще немного – и он улетит на крыльях этих длинных пушистых ресниц… Куда угодно, хоть на край земли… Но страхи и сомнения по-прежнему не давали ему покоя:
   - А все-таки… Куда нам с тобой идти?
   Пухлые губы зажали его рот поцелуем.
   - Туда, где мы будем счастливы!..
   Следующий день прошел как обычно, однако ночью все повторилось с еще большей настойчивостью. Он снова слушал жаркую проповедь о том, что они во что бы то ни стало должны быть вместе. А еще о том, что горя бояться – счастья не видать.
   - Не валяй дурака! Ты – отличный парень, но уж больно робкий. Послушай! Твоя нерешительность и тебя, и меня погубит! Знаешь, что нас обоих ждет, если ты струсишь? Не знаешь? А я знаю! Разбитые сердца и сломанные судьбы. Тоска и одиночество в собственных семьях. Мне тебя никто не заменит! И тебе меня – вряд ли. Зато вдвоем мы можем жить очень счастливо. Счастливее всех проживем! Подумай как следует над моими словами. Что нам с тобой сейчас терять? Пока у тебя еще нет семьи… Ты ведь в глубине души мечтаешь остаться со мной навсегда. Ты не хуже меня понимаешь: мы нужны друг другу. Но ты даже себе боишься в этом признаться!.. Правда ведь?..
   Он растерянно кивнул:
   - Правда… Но…
   Полночи они спорили. Он кричал, что все это – безумие. Пустые мечты, заведомо обреченные на провал. Рассказывал о собственном страхе. Говорил о многих других сложных и неприятных вещах… Напрасно. Синеглазый дьявол во плоти умел убеждать не только словами…
   На третью ночь все было решено.

     Сейчас, сидя на лавочке у собственного дома, он с улыбкой вспоминал события того далекого года.
     Он никогда не жалел о своем выборе, но сегодня ему было особенно хорошо. Он сидел и смотрел, как огромный важный индюк не спеша прохаживается возле лавочки.
     Погода стояла ясная – ни облачка, ни ветерка. Казалось, умиротворение и покой были разлиты в воздухе.
     Уставший за день, пригревшийся в ласковом тепле вечернего солнца, наш герой и сам не заметил, как задремал.
     Снилось ему, будто тогда он все-таки вернулся.
     Вот он приходит с работы, и жена встречает его, готовит ужин… Он пришел домой… Но он не рад. За стеной визжат, не поделив что-то, дети. А он сидит и смотрит в пустоту, мечтая сбежать из этого проклятого дома, который, по сути, ему чужой.
     Он понимает: жена и дети ни в чем не виноваты. Просто его сердце – не с ними.
     Он – плохой муж и плохой отец, и он ненавидит себя за это. Ему противно лгать, но сказать родным правду он не может. Жена, похоже, догадывается, что ездит он вовсе не на рыбалку…
    Боже, как хочется убежать!.. Однако теперь уже поздно: у него семья. Можно, конечно, развестись, но тогда ведь все равно придется платить алименты и хотя бы время от времени заниматься детьми…
    Поэтому все, что ему теперь остается – терпеть и мучительно ждать следующей тайной встречи.
    Он снова постарается вырваться. Сбежать. Любой ценой. Под любым предлогом. Туда, где в заповедном, лишь двоим известном месте, его вновь будет ждать его тайная порочная мечта, к которой он сбежал бы даже от королевы.
    Только там он может быть по-настоящему счастливым. Только там он может жить, а не существовать. Только там он может быть собой, а не притворяться кем-то другим.
    Только там он может видеть свою единственную настоящую любовь. Может осязать ее. Дышать ею.
    Там он вновь услышит, что они должны жить вдвоем. Ему будут преданно смотреть в глаза, будут грустно и нежно гладить по щеке… А он опять будет мычать нечто невразумительное, мол, ничего изменить нельзя и надо терпеть. Ему давно до самых печенок осточертела такая жизнь… Но он – трус. Он презирает себя за трусость, но ничего не может с ней поделать – и продолжает мучить всех: себя, своих родных, свою любовь…. Боже!.. Почему он не согласился раньше – тогда, когда был свободен как ветер? А теперь уже поздно… слишком поздно…
    Чьи-то губы осторожно коснулись его щеки. Он почувствовал их теплое прикосновение и проснулся.
    На него смотрели те же синие глаза, что и во сне. Те же пухлые губы улыбнулись ему. Загрубевший от тяжелой работы палец нежно потрогал веснушки на его носу.
    - У тебя было такое несчастное лицо, что мне подумалось: надо тебя разбудить!
    - Спасибо, - пробормотал он. – Мне снились кошмары.
    Перед его лицом оказалась кружка парного молока.
    - Попей. У тебя небось в горле пересохло.
    Он взял кружку и принялся жадно пить. Когда она опустела, перевел дух.
    В свежем вечернем воздухе и уютных объятиях таяли остатки кошмарного сна – той, неслучившейся, жизни.
    Он понемногу приходил в себя.
    Ему не надо разрываться между долгом и любовью. Не надо никого обманывать. Не надо никому изменять. Его счастье – не где-то, куда надо тайно бежать. Оно – здесь, рядом. Счастьюшко его синеглазое.
    - Страшно подумать, что нас ждало, - наконец заговорил он, - если бы не ты… если бы не твоя настойчивость тогда… и твоя смелость… Я всегда восхищался твоей смелостью. Ты не боишься мечтать. А мне тогда было страшно поверить своему сердцу…
    Длинные ресницы смущенно опустились. Тень от них упала на щеку.
    - Понимаю… Мне ведь тогда тоже было страшно. Еще как! Но поддаться страху означало потерять тебя, а значит, потерять все.
    - Наверно, я не заслуживаю твоей любви… И как тебя только угораздило полюбить меня?
    - В тебя невозможно было не влюбиться. Такой ты был молоденький, хорошенький!.. Хотя с возрастом ты становишься только лучше.
    Он улыбнулся:
    - Ты – тем более. Мы с тобой еще хоть куда! В самом соку! Когда мы ездили в город мясо продавать, ко мне там какая-то женщина клеилась.
    - А ко мне – мужик!..
    Тишину леса нарушил звонкий, почти ребяческий смех.

    Они сидели, обнявшись – так близко друг к другу, что, окажись вы в тот час неподалеку, они показались бы вам одним человеком. И это не было бы ошибкой: за годы совместной жизни двое изначально очень разных людей стали единым целым. Одна душа, одно дыхание на двоих.
    Они никогда не спорили, кто из них главнее. Главным в этой маленькой семье был третий ее член – любовь. Любовь в этом доме просыпалась первой и засыпала последней. Конечно, она уже не была столь пылкой, как когда-то, зато со временем она сделалась более глубокой, более понимающей и мудрой.
    Изредка, когда надо было что-нибудь купить или продать, они ненадолго покидали лес. Но мир людей не манил их. Хотя внешне наши герои ничем не отличались от горожан, они давно отвыкли от глаз и шума, и не было для них ничего радостнее, чем возвращение домой, в свое лесное гнездышко.
    А сейчас они сидели на лавочке и болтали.
   - Хорошо-то как! – восхищенно говорил он. – Какая тишина! И никого вокруг. Просто мечта!
   - Это и была моя мечта тогда. Ты и я. Собственный дом, скот. И ничего лишнего.
   - Тогда…, - повторил он задумчиво. – Как будто вчера все было: наша первая встреча, молодость… Наши первые ночи... А ведь я уже двадцать лет засыпаю под стук твоего сердца. И каждая ночь – как мед! Дикий мед.
   - Так и есть! У нас с тобой вечный медовый месяц.
   Оба замолчали. Больше говорить не хотелось. Они вообще редко говорили о любви. Та, не требуя слов, тихо жила в их трепетной заботе друг о друге. В их глазах. В каждой клеточке их тел.
   Он всматривался в лицо, которое видел каждый день. За двадцать лет оно почти не изменилось. Это было красивое чернобровое лицо с правильными чертами – знакомое до самой последней черточки, любимое до замирания сердца…
   Он смотрел на это лицо – и ловил на себе такой же преданный, полный нежности взгляд.
   Несколько минут они молча смотрели друг на друга, а затем слились в долгом, страстном поцелуе.
   В лесу темнело.
   Он погладил ногу в видавших виды синих джинсах.
   - Пойдем домой, - негромко сказал он. – Ужин буду готовить. А еще я нам знаешь, чего достал? Дикого меда! Я попробовал. Очень сладкий!
   - Ты – слаще!..
   Они поднялись и неторопливо направились к дому. Спешить им было некуда. Оба давно забыли о том, что на свете есть суета, и наслаждались каждой минутой своей размеренной жизни. Они наслаждались – пусть теперь уже не юностью, но зрелостью, ибо каждый был полон сил и энергии.
   Вскоре окно их домика загорелось теплым огоньком. Казалось, оно светится самой любовью, согласием и счастьем.
   Однажды они поверили в свою мечту, и та не обманула их. Каждое утро, просыпаясь, они радовались новому дню, а каждый вечер, вновь оказываясь в постели, радовались новой ночи. Так было двадцать лет, и впереди наших героев ждало еще много дней и ночей. Счастливых. Сладких, как дикий мед.

2025