Про Мисиму - Хагакурэ Нюмон

Хочу добавить свои небольшие комментарии к произведению Мисимы - Хагакурэ Нюмон.
Я тут выделю некоторые моменты, которые хочется обсудить.

Мисима пишет - Мое детство прошло в годы войны. В те дни больше всего меня вдохновляла книга Раймона Радиге "Бал графа Орже". Это - шедевр классической литературы, который поставил своего автора в ряды великих мастеров французской прозы. Художественные достоинства книги Радиге несомненны, но тогда я едва ли мог их оценить. Книга притягивала меня необычной судьбой своего автора, который еще юношей, в двадцатилетнем возрасте, ушел из жизни, оставив миру свой шедевр. Тогда казалось, что мне тоже суждено пойти воевать и пасть в бою в ранней молодости, поэтому я легко отождествлял себя с автором книги. Почему-то он стал для меня идеалом, и его литературные достижения служили для меня ориентиром и вехой на пути, по которому мне в этой жизни суждено было пройти. Впоследствии мои литературные вкусы изменились. Вопреки своим ожиданиям, я дожил до конца войны, и тогда очарование романа Радиге для меня немного померкло.

- С этим я схож с Мисимой, потому что я тоже стараюсь для себя выделить сильный, интересный и яркий литературный идеал, который меня вдохновляет и заставляет идти к победам вопреки всего. То есть поражение, капитуляция любая, не обязательно даже всё соотносить к собственно войне, как я говорил ранее, вся моя жизнь это долгая и бесконечная война за право быть сильным и живым, за право быть успешным и счастливым, жаль только счастье для меня выражается не в обыденных для этого моментов. Счастье это тоже для меня, как выигранный бой со своей судьбой, со своей смертью, это победа и в любви. А материальные трофеи это второсортное имущество для победителя.

Но то что меняется интерес, жизненный ориентир. Это всё нормально. Это показывает что твоя жизнь она живая, она динамичная, она целеустремлённая, она мечется, но она старается добиваться своего результата. Это не измена принципам, это всё постоянная акклиматизация к новым интересам и идеям.

Далее прочитал про Радиге. Вот согласитесь вот это смерть - Радиге умер в Париже в возрасте 20 лет от тифозной лихорадки, которой страдал после поездки, совершённой вместе с Кокто. Франсис Пуленк отреагировал на его смерть следующими словами: «В течение двух дней я был не в состоянии что-либо делать, настолько был поражён». Похороны Радиге организовала Коко Шанель. Церковь была переполнена, в числе прочих пришло много известных людей эпохи, в частности Пикассо. Для всех смерть Радиге была шоком. Жан Кокто не мог прийти в себя несколько недель и был так убит горем, что даже не смог присутствовать на похоронах (по воспоминаниям Нины Хэмметт).

20 лет парню, казалось бы молодой парень, а хоронили и чествовали его почти что как героя, которого любили и знали всю жизнь. Даже сама Коко Шанель организовала похороны.

Мисима пишет - Идеалы и устремления людей, которые в своей жизни исходили из чуждых мне философских принципов и проповедовали непонятные для меня эстетические ценности, не оказывали на меня никакого влияния, проносясь мимо, словно ветер.
Конечно, я всегда чувствовал себя одиноким. И вот теперь я спрашиваю себя: что служило моей путеводной звездой в годы войны и продолжает служить ею сейчас, когда война осталась далеко позади? Это не был ни диалектический материализм Маркса, ни императорский Указ об образовании. Моим духовным компасом могла стать книга, которая содержала в себе основы морали и полностью одобряла дерзания моей молодости. Это должна была быть книга, которая оправдывала бы мое одиночество и благоговение перед прошлым. Более того, это должно было быть произведение, запрещенное в современном обществе.
"Хагакурэ" удовлетворяет всем этим условиям. Подобно другим книгам, которые так много значили для людей во время войны, это произведение теперь считается низким, мерзким и опасным. Его надлежит вычеркнуть из памяти, а оставшиеся экземпляры грубо связать в тюки и отнести на свалку. Однако в сумраке современности "Хагакурэ" начинает излучать свой подлинный свет.

И тут я тоже соглашусь. Потому что книга которая отвержена современным обществом, считается ужасной ныне, не представляет для себя возможности существования в капиталистических реалиях - не может быть плохой книгой. Книга которая излучает путь к победе и силе в обществе которая настроено на поражение, компромиссы, слабости и материальном благе - лучшая книга. Книга которая оправдывает твою энергию, бунт, даёт мудрость - вот что значит действительно важное произведение.

Далее идут не менее интересные мысли Мисимы и о самом авторе. Которые тоже хочется прокомментировать.
 Он пишет - Наибольшим несчастьем человеку действия представляется ситуация, в которой он не умрет после того, как к его жизни добавлена завершающая точка.
Ёйти Насу жил еще долго после того, как поразил стрелой веер, служивший ему мишенью. Учение Дзете о смерти акцентирует наше внимание на счастье человека действия и не интересуется тем, что делает этот человек. Сам Дзете мечтал о достижении такого счастья, когда собирался совершить самоубийство в возрасте сорока двух лет после смерти своего господина Мицусигэ Набэсима (даймё второго поколения клана Набэсима), однако ему помешал запрет на подобные самоубийства. Тогда Дзете побрил себе голову и стал буддийским монахом. Он умер своей смертью в возрасте шестидесяти одного года, оставив потомкам "Хагакурэ".

Ну так вот... Про Ямамото я кстати уже рассказывал вам в своём эссе Путь самурая. Автор трактата Хагакурэ. Он служил своему даймё, ну это местный японский феодал такой, в общем служил он Набэсиме, про него тут как раз Мисима и упомянул. Так вот, когда он умер в 1700, он запретил в завещании своём Ямамото совершать самоубийство, а тогда была такая японская традиция среди самураев - дюзнси - самоубийство в знак верности, преданности хозяину. Кодекс самурая предписывал ему быть верным господину не только при жизни, но и после смерти. И вот насчёт дзюнси можно отдельно сказать, он был и как бы морально-принудительный ритуал в случае смерти хозяина в бою, но совершенно необязательный в случае естественной смерти хозяина, те самураи которые решили в итоге совершить харакири или более корректно сэппуку, он делали это из личных принципов и побуждении, показывая что этот хозяин был настолько особенный, что другому больше служить не хочется, поэтому лучше всего уйти вслед за ним. Ямамото всегда был готов умереть, его восхищала смерть, настоящая японская смерть, самурайская смерть, необыденная и не стариковская, хотя в итоге получил именно такую, когда ему даймё запретил идти по пути о котором он как раз и поведал в своём трактате хагакурэ, который он закончил где-то примерно через 16 лет после смерти Набэсимы. Вот этот известный афоризм же его авторства - Путь самурая - есть смерть. Это самый любимый афоризм Мисимы, и Лимонова, и мой тоже. Самурай Ямамото Цунэтомо или как Мисима звал его тут Дзёте (это на самом деле просто альтернативное чтение иероглифов его имени), писал о великом пути, о великой жизни и великой смерти, пожертвовал на это свою жизнь, но не в угоду той смерти, которую возвеличивал, а в угоду отшельнического одиночества и монашества. На самом деле грустно это, когда человек прерывает свой путь в силу внешних обстоятельств, то есть его главной преградой стало то что он сам возвеличивал, а именно преданность, преданность не только хозяину, но и закону (уже тогда начинал распространяться по Японии запрет на дзюнси), которая сыграла с ним такую злую иронию, не позволив умереть, тогда, когда ему это было нужно.