Барабанная дробь Александра Суркова

Магия имени действует сильней, чем искренность. Вот такой вывод можно сделать об одном из стихов Александра Суркова, автора бессмертного - "Бьётся в тесной печурке огонь…". Однако гениальность одного стиха де должна автоматически распространяться на все остальные стихи поэта. А между тем такое часто происходит с любым знаменитым автором. Читатели, завороженные именем, попадают в какую то божественную ауру восхищения и отказываются видеть явные недочеты или провалы стиха. Они словно попадают под гипноз некогда восхитившего стихотворения.

Когда устану или затоскую...
Алексей Сурков

Когда устану или затоскую,
Взгляну в глаза, как в прозелень морскую,
Уйдет усталость, и тоска отпрянет,
И на душе заметно легче станет.

Что хорошо в этом четверостишье, что его "сделало"?.. А вот это - "прозелень морская". Великолепный образ. Вот так двумя словами передать морскую пучину и создать в нашем воображении образ моря. Но обратим внимание на слово "тоска". Тут как бы авансом дается какая-то неутоленная мечта или разочарование. Оправдается ли она в последующих строках?.. Посмотрим.

Вот так вся жизнь — то хлопоты, то войны.
И дни без войн, как прежде, беспокойны:
Сегодня в Минске, завтра в Тегеране,—
Попробуй встречу загадай заране.

Подождите, с тоской, сначала разберем вот это - "то хлопоты, то войны". Как можно было поставить рядом и фактически прировнять. Хлопоты и войны, как обычное заурядное. Сегодня на базаре яблоки купит, в квартире уберемся, на почту сходим, а завтра на войну пойдем. Чего там, обычное дело. Вот так обесценить  значение войны, разве это достойно поэта?.. Конечно, нет. Война, это уже звучит как трагическое явление и никакие хлопоты с ним не сравнятся.

А сколько в суматохе каждой встречи
Признаний выпало из нашей речи!
А сколько мы, прощаясь на вокзале,
Заветных слов друг другу не сказали!

А вот здесь начинается барабанная дробь. Поэта мало интересует чего там была за война, была и ладно, главное это мало признаний в суматохе дней, заветные слова, которых не сказали другу другу. А почему собственно на вокзале не сказали, самое то место для заветных слов перед прощанием. О чем тогда говорили?.. О бытовых вещах, а не о тех, которые были глубоко в сердце?..

За встречами, за проводами теми
Невозвратимо пролетело время.
Мы в тишине вдвоем не насиделись,
Как следует в глаза не нагляделись.

Барабанная дробь продолжается.. За встречами - тра-та-та, за проводами - тра-та-та, пролетело время - тра-та-та. А где же тоска, о которой мы узнали вначале, в которую впадал герой. Да не было никакой тоски. Была тишина, в которой он сидел с любимой, и ему было так хорошо, что казалось мало он сидел, хотелось бы больше сидеть и глядеть в глаза любимой. А тоска она другая, когда любимой нет, когда стоят неразрешимые препятствия, когда есть причины для тоски. А вот так красиво заявить о тоске, а потом ничего о ней не сказать, значить выдать белое за черное, а красное за зеленое.

И все ж, мой друг, сомненьями не мучась,
Не злясь на эту кочевую участь,
Взгляни в глаза мне, глаз не опуская,
Они все те же — как волна морская.

Сомнениям не мучась на кочевую участь.. Просто стишок для пионерского отряда. Тра-та-та-та!..  Но все же поэт заканчивает стих как надо сравнивая глаза любимой с морской волной, создавая эффект кольца, начиная одним этим же и заканчивает. Может быть стоило оставить только эти начало и конец?.. А все остальное, включая барабан, выкинуть в утиль?

1951