Откровения Вечной Любви ч. 147

ч.147
Москва сияла светом , о женитьбе говорила

Москва сияла светом , о женитьбе говорила,
Звала к себе весёлой ярмаркой невест,
В покоях счастья и вела и ворожила,
И так смешила , что все слышали окрест.

О прелестях кудесниц нового романа,
О благодатях мира жизненной строки,
Изображавшей счастье острова Буяна,
Началом Вознесения Божественной Реки.

В устах , ещё не знавших роли всех влюблённых,
Быть притчей во языцех у кормилиц на слуху,
Всё понимавших  , сердцем счастья утолённых,
Желавших знать всё о любви как на духу.

Сберечь стараясь гордой юности святыню,
Грустившую при  приближении величия побед,
О том , что ждёт милосскую богиню,
На людной улице молоденький корнет.

Что зван был давеча и к ужину не смея,
Явить со службы, веры в счастье благодать,
Стоял , буравя взглядом грозного лакея,
Да так и не решился ей записку передать.

А уж она в окне ему не дала в руки вожжи,
А прямо требовала в шаге на посту,
Унять немедля трепет женской кожи,
И ждать когда придёт сама к мосту.

И не сейчас , а завтра , по её записке,
Пересланной для гарнизонного врача,
Сиявшего лицом , от тайны в переписке,
Ради любви , вдруг согласившись сгоряча.

Прося уйти и вовсе не пуская сердцем,
От дома и одной парадной на двоих,
Грозя рукой и верой в счастье во младенце,
Топтавшем третий час тропинку для своих.

Признаний , что влюблён без предисловий,
Едва завидев в зале девичьи глаза,
И соответствует величию сословий,
Но чин не даст пойти под образа.

А няня зная всё заранее , то плачет,
То обнимает сердцем и душой,
А то и так с ней о любви судачит,
Что это грех перед родителем большой.

Так мы ещё не целовались с ним не разу,
Да , что же ты такое говоришь,
Как можно им отдаться в жизни сразу,
Потом ты это никому не обьяснишь.

Так что же нам на самом деле делать?
Идти к отцу ? Он выгонит его,
А если он сейчас такой не смелый,
Тогда зачем влюбилась ты в него?!
 
Я и сама не знаю няня в самом деле,
Как оказалась вовсе без вины в вине,
И все родные уже просто на пределе,
А я сама живу в каком-то сладком сне.

Ведь скоро Рождество и это значит,
Меня скорей всего в столицу увезут,
Перекрестив девицу , няня плачет,
А гувернёры в сцене к ужину детей зовут.

И «часовой» известный именем народу,
Был до темна любовью мира окружён,
Лакей же , не дававший мыслям ходу,
Снискал поклон за то , что был прощён.