моя Мария

Во мне просыпается сокол:
ты не боись, я тоже сердцем ёкал.
Я вам целую Библию
от души безродной выблюю,
я вам душу глухую выгною,
а станете плакать – выгоню!
А станете плакать – выбрось на улицу!
Посмотри, это больное –
моё! –
сутулится.
Я и правда сам себя нашёл,
собст-венно-ручно,
венно и ручно,
денно и нощно –
и, как говорится, очень мощно!
А ты не верила?
Ох, моя Мария,
это во мне бредит малярия!
Ох, Машенька,
мне тоже было страшненько!
Куда, ребята, сходить на техно?
А себя мне как высказать вехно?
А как мне семью обеспечить
и при этом никого не покалечить?
Ох, моя Мария,
это во мне бредит малярия!
Ох, моя Мария,
это называется дизентерия!
Ох, моя Мария,
ты хоть посмотри, я
пишу тебе стихи:
ха-ха, хи-хи?
Я многим, посмотри-ка, подражаю:
я чудовище внутри себя рожаю.
Так выходит, болезненное
всегда оказывается песнею.
Ох, моя Мария,
сколько тебе не ври я –
всё тебе видно сразу,
а хочешь другую выскажу фразу?
А хочешь? Тогда не подходи,
тебе пространство слёзной лужи впереди,
мне же – эту лужу перейти.
И, моя Мария, перейду
прямо у тебя на виду.
Я не хотел, оно само выходит:
лужу нога моя переходит!
Ох, моя Мария,
это называется – истерия!
А хочешь? А не хочешь?
Ты мне чего хорошего пророчишь?
Я, Мария, выступлю дальше Блока
до безумия, до каления плохо!
Я, Мария, передо всем опозорюсь,
я, Мария, из-за тебя с каждым поссорюсь!
А хочешь уехать со мною на море?
А хочешь увидеть моё бесконечное горе?
Я билеты куплю, не беда –
не тебе только, родная, и уже никогда.
Я, Мария, слово каждое выплакал,
я слезу твою каждую вылакал!
Знаешь ли ты, что слёзы – горьки,
и слова порою несутся с руки?
Ох, моя Мария,
сколько тебе не ври я –
ты обличишь меня тут же,
как доктор, когда говорит:
«Тужьтесь, тужьтесь».
Я – придурковатый на вид.
А ты – такого узнаешь и примешь?
А ты – нож из груди моей вынешь?
Мне не надо уже, обойдусь,
и окажусь я тебе на беду.
Ох, моя Мария, сколько злости:
ну-ка, пересчитай мои кости!
Я скелеты оставил в шкафу,
не во сне – ты представь! – наяву.