Зачем думать о снежном человеке. Рассказ

+
Раньше я думал, что люди всегда стремились
к выживанию не для того, чтобы стать в итоге
счастливыми.

И не для того, чтобы обрести в конечном
счёте гармонию, уравновесить себя
и окружающий мир.

Тогда для чего?

Она лежала на дне зеркала. Там я
обнаружил её.

Я обнаружил, что её воображение
было занято снежным человеком,
вернее, его снимком, снятым
американским кинооператором
в семидесятых годах.

И я не мог объяснить себе, зачем он ей нужен.

Зачем думать о снежном человеке?

Если его нет, как всю эту зиму нет снега.

Так я когда-то в детстве обнаружил,
научившись считать всего до десяти,
что пальцев у меня десять.

С тех пор я жил с чувством, что всё самое
важное можно объяснить на пальцах.

Но где взять эти простые объяснения, когда
ничто больше не умещается в голове?

А мой ум сводится не к накоплению опыта
и овладению навыками,
а к не находящему объяснения порыву.

«Кто тебе сказал, что я буду писать точный
портрет, и описывать точные ситуации?» —
Спросила она.
А сама подумала:
«Хочу быть твоей».
«Ты моя». — Подумал я.
«На маяк» — Сказала она.
Да, родная. На маяк. —  ответил я.

Так начались непроходимые страдания,
как непроходимые Джунгли.

Я не сказал бы ни слова, если бы не она.

Ни слова о без вести пропавшей.

Сегодня больше всего мне бы хотелось
не забывать, что мы люди,
и способности наши часто ограничены.

В жизни всё не так, как может нарисовать
нам наше воображение.

Воображение рисует мир без соблюдения
перспективы, не помня о том, кто и на что
способен.

Оно просто по-детски увлечённо
прислушивается к себе.

Ищет и находит
оттенки радости в окружающих предметах.

Есть люди, похожие на своё воображение.

Если бы рассмотреть их под микроскопом,
может, и удалось бы увидеть вблизи
созвездия.

Воображение. Вот зеркало, в которое
время от времени, да переселяется 
кто-нибудь из людей.

Они не волокут за собой чемоданы
по узким, винтажным лестницам.

Не проверяют по списку, ничего ли они
не забыли.

И всё-таки.

Чем занято воображение?

Ведь каждый из нас особенный.

Одни совершают открытия, другие
мечутся в поисках выхода.

Кто-то надеется одной своей верой
повстречать любовь.

А кто-то делает всё для того, чтобы
не быть одиноким, и всё равно одинок.

Кто слышал, как завывает волк,
тому известно, что такое луна
не понаслышке.

Зеркало. Это не то, что мы думаем.
Зеркало – это
память – штрих – туннель – штрих –
беспамятство. 

Ещё штрих, всего один штрих, и всё так,
как было ещё секунду назад, свиду.

Каждый, кто заглянул в глубины зеркала,
окажется не там, где он был, а там,
где ему место.

Забегая вперёд, не могу не вспомнить, как
в ответ на её упрёки я улыбался:

«Ты видишь эти слёзы? Это из-за тебя». —
Упрекала она.

«А мне нравятся твои слёзы». —
Я тихо ответил.

«Ты не понял. Эти слёзы из-за тебя».

«А мне всё равно, ты слышишь, нравятся
твои слёзы». —
Вместо того, чтобы оправдываться,
сказал я.

По-хорошему, я должен был попросить
у неё прощения.

Но я предпочёл быть с ней честным.

Потому, что зеркало – это не то, что мы
думаем. Зеркало – это
память – штрих – туннель – штрих...

Самое тяжёлое, это когда она была в себе
не уверена. Тогда она проваливалась
в свои мысли, шаткие, как неокрепший
лёд.

И тогда всё начиналось:
Одни плохо о ней подумали. Другие
нанесли ей оскорбление. Мысленно она
возвращалась в травмирующие её
ситуации так часто, что казалось, она из
этих ситуаций не выходила.

Самоукорение. Самоуничижение.
Неуверенность.
Нежелание поделиться такими
элементарными вещами, как восхищение
кем-то, или желание в чём-то подражать.

Говорят, чтобы изменить мир, нужно
изменить себя.
Неужели этот мир похож на меня?
Или я это часть хаоса?

Туман рассеивался. Хотя и постепенно,
Нам стало видно самих себя.
Такими, какими нам меньше всего
хотелось быть в глазах друг у друга.

Настоящими.

Люди думают, что если человек, которого
они любят, находится рядом с ними,
в одном общем доме,
пространстве,
в одних и тех же их
мыслях об одном и том же,
отвечает
взаимностью,
другими словами –
взаимно проживает
с ними в одном доме,
взаимно уверен в том,
что это взаимно,
и точно так же
ни за что не выберется
из колеса планирования
каждой секунды минуты
часа дня недели месяца года
и так до бесконечности…

ещё штрих, всего один штрих

Люди находят свои потерянные вещи.
Но не могут найтись что им сказать.

Хотя «она не нашлась» и означает,
что её нет, её не нашли.

…память – штрих – туннель –
без вести пропавшая…

Расстояния нет.
Всё, что далеко, может быть очень близко.

Вначале мы только слушали друг друга.

И мы не могли наговориться.

Бывает, что разговаривать
с другим тебе попросту не о чем.

Мы же разговаривали с ней ни о чём.

Ни о чём – значит обо всём.

Ни случайный блик,
ни осколок от зеркала.

Телепатия. Мысленный импульс.

Ей не приходило в голову, что если она
задумается уже тогда хоть о чём-то,
то я и тогда никуда от неё не денусь.

Всё время, все её мысли,
словно радиоволна,
световая, это здесь, со мной,
у меня в голове.

Так не бывает. Я знаю. Просто это так.

…память – штрих – туннель –
без вести нашедшаяся…

Люди говорят – «ты улетаешь».

Но они не знают, что такое «улетать».

А я знаю. Это не физическое действие.
И оно никак не связано
с размахом крыльев.
И не что-то такое, от чего ты получаешь
удовольствие.

Это пробел. Пропуск. То, чего нет, и не было.
И вдруг ты заполняешь это собой.

Я лечу.

…память – штрих – туннель –

Звучит так, как будто кто-то кого-то лечит.

Всё на поверхности зеркала.

Я говорю с ней:

« – Сегодня утром ты мне сказала, что ты плывёшь
под зонтом, и что твой зонт – это медуза. И что
само море подарило эту медузу тебе.

И что спицы зонта похожи на нервы.
И что эти нервы оголены.
А когда ты увидела в одном из зданий
арку, ты сказала мне
на скрывающегося под ней голубя:

«Птица за бортом!»

А я понял, что в тот момент ты не шла
по земле,
ты по ней летела.

Не над землёй. А прямо по земле.

Так же, как может ходить по небу ангел.
Ангел может ходить по небу?

Но ты смотрела, как по спицам стекали
Капли.

И ты разговаривала с дождём.

Ты прислушивалась ко мне,
а разговаривала ты с ним.
И ни с кем больше.
Пока не закончился дождь.

Ты говорила ему что-то о том,
что ты утренняя,
И что ты спишь,
и что если тебя разбудить,
ты и тогда не проснулась бы.
 
Ведь ты не просто сомнамбула.

Этим утром ты была сомнамбула,
летящая под дождём.

А ещё ты сказала мне,
это было уже днём,
что ты всю жизнь любила тайгу.
Хотя откуда бы тебе знать о ней?

Но когда я спросил у тебя,
зачем тебе тайга,
если остановить сотню людей,
едва ли найдётся из ста один,
который
для путешествий предпочёл бы её
чему угодно,
кокосам, пальмам, прибоям на берегу…

И для чего тебе тайга?
А ты мне сказала, что ты хочешь посмотреть
в глаза тайге. Что ты всегда об этом мечтала.

Зачем?
Чтобы она осталась в твоём сердце,
а ты в её.

Такова любовь.
И ты готова отдать за это
моря своей крови комарам.

Хотела бы ты на море, я бы тебя понял.
Или к горам.
Но нет.
 
И может быть, да нет, так оно и есть,
ты сама похожа на тайгу.
Тайга уже есть в тебе.
Только подобное тянется к подобному.

Говорят, плюс тянется к минусу.
Но во всём есть свои плюсы и минусы.

Мы тянемся друг к другу
по другому принципу.

Потому что мы хотим посмотреть
друг другу в глаза.
Или не хотим. Хотим или не хотим.

Вот такой нехитрый и отнюдь
не краеугольный магнит.

Когда зеркало разбивается, оно может
собирать себя из осколков снова.

Это как…  штрих – туннель – без вести нашедшаяся.
Вот ты и нашлась, моё северное сияние».






(Авторский фотоколлаж)