Поэту

Мы, в сущности, стремимся не к бессмертью, 
а только к праву быть запомненными вдруг. 
Чтоб кто-нибудь, укрывшись тонкой шторой, 
прочел наш стих, как вслух читает друг.

Чтоб кто-нибудь, спустя десятилетие, 
на полке взял пылящийся томок, 
и ощутил бы легкое соцветие 
давно забытых фраз и старых строк.

Мы делаем попытки быть великими, 
не ради славы или орденов, 
а чтобы в тиши читален темных 
нас кто-то вспомнил из глубин веков.

Мы пишем, строим, красим и слагаем, 
как будто можно времени солгать, 
как будто слово – это то, что знаем, 
и можно им пространство удержать.

Но мир большой, и мы не вечны сами, 
а память — пар, исчезнувший в окне, 
и лишь стихи останутся мостами, 
натянутыми в чьей-нибудь душе.

Поэтому, сквозь бренность и сомненья, 
через волнение, страхи и печаль, 
мы оставляем миру отраженья, 
себя вплетая в вечную спираль.

И, может быть, в попытке этой тщетной 
оставить след – таинственный и злой, 
есть смысл простой: в секунде незаметной 
бессмертье обретается строкой.