Глубина весны

МИНИ-РОМАН


Часть IV. Перерождение**

Перерождение приходит тихо.
Не фанфарами, не громом, не внезапным счастьем, как в дешёвых романах.
Оно приходит так же, как приходит апрель:
сначала — вода под снегом,
потом — запах сырой земли,
а затем — внезапный солнечный луч на запястье, от которого хочется улыбаться без причины.

Так же проснулась Оля — в серое утро, где ничего не предвещало перемен.
Но что-то внутри неё уже отпружинило, как ветка, слишком долго прижатая к земле.

Она потянулась, встала, прошла по квартире босыми ногами — и впервые за месяцы поняла:
ей приятно быть одной.

Не одинокой.
А — свободной.

Даже чай заварился как-то по-новому — терпкий, густой, как будто и он почувствовал, что хозяйка вернула себе вкус к жизни.


---

Первые изменения произошли в зеркале.
Не снаружи — внутри отражения.

Оля смотрела на себя и видела женщину, которую давно потеряла:
хрупкую — но твёрдую,
усталую — но не сломанную,
ироничную — до наглости,
и такую живую, что хотелось сказать себе «привет» вслух, как какой-то старой, очень любимой подруге.

Она коснулась пальцами подбородка, потом шеи.

— Здравствуй, — сказала она отражению. — Я думала, ты умерла.

Отражение улыбнулось в ответ — почти торжественно, почти дерзко.


---

Весна делала своё дело.
Город наполнялся звуками: капелью, смехом на детских площадках, шорохом ветра, который не обидеть — он же ещё молодой.

Оля шла по улице и чувствовала, как в ней самой распускается что-то долго сдерживаемое — как будто почка на ветке решает, что уже можно.

Сначала — маленькие порывы:
купить себе духи, которые нравятся только ей;
зайти в кофеенку, куда всегда «хотелось, но некогда»;
купить цветы — не букет, а целое облако нежно-розовых тюльпанов, чтобы поставить в каждую комнату.

Она училась снова выбирать себя.


---

А вечером, когда город начал синеть и светиться, к ней вернулся внутренний голос — тот самый, который был стихами, болью, разрывами.

Но теперь он говорил другим тоном.

«Ты пережила.
Ты выросла.
Ты больше не просишь, не умоляешь, не держишься за тех, кто не держится за тебя.
Ты слишком многого стоишь, чтобы быть чьей-то тенью.»

Она слушала его и чувствовала, как внутри расправляются крылья — не ангельские, нет, слишком иронично для ангела.
Скорее — крылья женщины, которая знает себе цену, знает свои раны, знает своё сердце.
И всё равно идёт дальше, выше, светлее.


---

Потом случилось то, что всегда случается весной:
мир ответил ей взаимностью.

Улыбка прохожего.
Неброский комплимент от бариста.
Глаза мужчины в метро, которые задержались на секунду дольше обычного — но в этой секунде было столько света, что Оля вдруг поняла:

она снова может нравиться.
Снова может быть желанной.
Снова может открыть сердце — когда придёт время.
Но уже иначе.
Уже не падая на колени — а стоя.

Женщина, пережившая любовь, кризис, разрыв,
и воскресшая в апреле —
это стихия.
Это роскошь.
Это тихая сила, которая не требует доказательств.


---

Вечером, открыв окно, она вдохнула влажный ветер, пахнущий талой водой, и сказала:

— Спасибо. Я снова жива.

И весна будто кивнула в ответ.


-