Симона Вейль

Пятна на солнце – печати транзитного зла;
Лучи, напоенные горним термическим ядом,
Боронуют кадильницы, звонницы и купола,
Подобно тому как лущили святыни Царьграда.

Симона глядела, как мчали мираж догонять
По пустыне бульваров общественные караваны,
Как висела над тяжестью призрачная благодать
И ни одной не касалась дымящейся раны.

С бездоньем граничит Гомера глазное дно,
На Олимпе подводы языческих благ – аварийны,
А в раках под вечер кипит для причастий вино,
Впитав фарисейства оранжевые токсины.

Меняют эмблемы союзы господ и рабов,
Но не сдвигается то, что лежит в их основе.
Дикцию вновь намозолил авгур-пустослов,
А слово, что было в начале, таит послесловье.

В Булонском саду – из умов и безумий коллаж,
Деформирован воздух неровным дыханьем Монтеня.
Башни Эйфеля индустриальный сухой эпатаж
В день взятья Бастилии ярок и вдохновенен.

Вдоль Елисейских полей – восклицанья реклам.
Драпируются счастьем удушья в мирской клоунаде.
Симона – мудрец, сингулярная анти-мадам –
Ушла ополченцем Господних дружин-камикадзе.