Казахстаниана

    «Мастера искусств нефтяникам»,
    В Казахстан с этой афишей летели,
    Гастроли дальние были приятны нам,
    Как поездка в неведомое на три недели.

    Группу возглавлял я, что так ненавижу,
    Артисты же непредсказуемый народ,
    Страшно боюсь, что кого-то обижу,
    Впрочем, не каждый меня поймёт.

    Были Гурьев, Акмолинск, Уральск,
    Шевченко, полуострова Мангышлак,
    Городами, где зритель вовсю ликовал,
    Теперь лететь надо на прииск Кинкеяк.

    И была у нас замечательная артистка,
    Сердобольная, очень любила кошек,
    В её номере жила уж не одна киска,
    Она их кормила из всяких плошек.

    На подкладку нашила карманов,
    Чтобы в них кошек в полёт забрать,
    Хорошо, сказала мне о тайных планах,
    Я убедил её, что им стресса не миновать.

    Она стремительно в свой номер отошла,
    Еды по плошкам на неделю положила,
    Воды, естественно, где надо налила,
    И форточку, боясь потерь, закрыла.

    Встретил нас радостно Кинкеяк,
    Там нефть необычайного качества,
    Зрители восторженные, чудный знак,
    Овацией встречали пение и чудачества.

    После концерта позвали всех на банкет,
    А было это в разгул антиалкоголизма,
    Питья, кроме воды-кумыса, увы, нет,
    Во взглядах перестройке укоризна.

    Тут партийный секретарь говорит,
    Прошу, товарищи, пройти в партком,
    Я доложу, как партработа наша обстоит,
    О специфике производства, кто незнаком.

    Смиренно пошли мы, хоть было неохота,
    За нами чинно шёл партийный комитет,
    Я подумал, вот это партийная работа,
    Как на праздник шагают в кабинет!

    Вошли. На ключ дверь запирай!
    В углу что-то брезентом накрыто,
    Секретарь к помощнику, открывай!
    Раз! И мы застыли со ртом открытым.

    Ящики водки, шампанского, коньяка,
    Вина море, но без грамма закуски,
    Пили стаканами, что брала рука,
    Братались сердечно, по-русски.

    Затем спустились в банкетный зал,
    Куда мы ходили, все ясно понимали,
    Наверно каждый втихаря с собою взял,
    От нас они ни в чём почти не отличались.

    Мне на подносе запечённая голова барана.
    Большим ножом нужно кусочки срезать,
    Старик казах подсказывал мне рьяно,
    Что надо к этому почётного сказать.

    Я говорил, обычай предков исполняя,
    Дары все принимали и слушали всерьёз,
    А почётную уздечку под языком подрезая,
    Я вручил советчику, и тем довёл его до слёз.

    Сердечная, открытая, радушная атмосфера
    Оставила восхитительные воспоминания,
    Между нами не было никакого барьера,
    Не забыть трогательного расставания.

    Но всё изгадили нам кошки и коты
    В закрытом номере при обильной еде.
    Подобной жутко мерзкопахнущей беды
    Ещё никогда не испытывал никто и нигде.

    Как сердобольная актриса в номер попала,
    Прыткие питомцы её наутёк разбежались,
    Горничная несчастная в обморок упала,
    Не представлю, как же там убирались.

    Но вскоре мы приехали в Шевченко,
    Концерты да и встречи, к морю ходили,
    И там с работой развернулись хорошенько,
    Нам улетать, но силы Природы против были.

    Вдруг разразилось небо сильным снегопадом,
    Стёкла автобуса залепило, ничего не видать,
    Крылья самолёта леденени, оттаивать надо,
    Пришлось новый день Казахстану отдать.

    Назавтра улетаем. Шевченко - Москва, 
    Наша стюардесса в микрофон оьъявляет,
    Через несколько минут слышу другие слова:
    Сейчас самолёт посадку в Гурьеве совершает.

    А у меня спектакль. Вспомнил «уореми» сразу,
    Аэропорт. Звоню в театр, как могу объясняю,
    Заменить меня некому, убыли как по заказу,
    Должен вечером сыграть, ничего не знаю!

    Взлетаем. Через время, новая посадка.
    Видимо, что-то с самолётом происходит,
    Одним словом, полёт у меня шёл несладко,
    Вот наконец, наш лайнер на посадку заходит.

    Под нами красавица Москва, речушек гладь!
    Все одновременно в окошкам потянулись,
    Сегодня вечером я буду радостно играть,
    Спасибо Тебе, Господи, мы вернулись!

    27.10.2024 года