Саднит...

Мой друг, мой брат, моё второе «я»
Поверил с детства в то, что мы – не тело
Все ждали правил, он искал предела
И потерялись страха якоря

Он без труда входил в любые двери
И творчество легко ему давалось
Он обращал внимание на малость
Но делал только то, во что он верил

А было просто всё, как пятью пять
Он выпрыгнул в расплавленную зиму
И там, в зиме проклятой этой, сгинул
Мне нет уж сил произносить: «опять»    

Когда на чёрной дате календарь
Который раз в сезоне залипает
И я тихонько помолюсь. Но этот парень
Услышит. У него особый дар

В день «Д» он видел, как бежали мыши
Предчувствуя решающий удар
Сказал товарищу: «Всё это ерунда»
Не верил до последнего. И слышал

(Когда ресницы он сомкнул в последний раз)
Лишь тарахтенье винтокрылых птиц
Потом видение: смех Сурьи в колеснице*
Затем звук окончательно угас

Еще саднит оторванная нить
Я думал – леерная. Вышло - пуповина
Жизнь прожита была наполовину
Никто не в силах что-то изменить

Мир погружен в особенный февраль
Который длится вот уже четвертый год
Европа жрёт жовто-блакитный плод
Мы тоже жрём. Так горько и так жаль…

Наступит день для подписания бумаг
Тогда бойцы им станут не нужны   
Заправят в ножны высшие чины
Всех тех, кто был клинком. И спустят флаг

Так было много раз и будет снова   
И поползет десант из старых бань
Улягутся с похмелья на диван
Пусты глазницы будут их, а мысль сурова

Вот отчий дом, и светят фонари
Слеза цементная на старом кирпиче
Войди, оставив тени на плече
Дом тих и пуст сейчас. В окно смотри

Там облака давным-давно беспечно плыли         
А если за холстом поковырять   
Увидишь невысокий зиккурат   
Построенный из щепочек и пыли

По детским меркам целых сто карат
Давай помянем и наполним паруса
До поезда осталось полчаса
И времени нам хватит в аккурат

 Сурья - бог Солнца в индуизме. Его почитали как носителя света, целителя, а также как всевидящее око богов и небесного стража. Его атрибут — колесница, запряжённая семью лошадьми, олицетворяющими солнечные лучи.