Жизнь-таверна

Никто не знает, где таится ночь,
В рассветной дымке тихо исчезая.
Куда стремится сумрачности дочь,
Свои глаза в истоме закрывая.

В густом полумраке портовой таверны
Мерцал огонёк дымящих сигар.
На самом дне жизни в оазисе скверны
Реальность скрывал непроглядный угар.

Не видные днём, стекаются ночью
Под вечный покров хмельной темноты,
Как крысы гуськом канавою сточной
Адепты низов городской бедноты.

Центральный алтарь портовой таверны –
Высокая сцена – один микрофон.
Певичка на ней с глазищами серны.
И в эту певичку здесь каждый влюблён.

Высокая сцена… ха-ха!.. не для вида!
От рук возбуждённых ночных Дон-Жуан.
Певичка для них – эталон их подвида,
Манящий луч света чрез мутный стакан.

У них здесь стабильно ночная коррида,
За призрачный шанс лицезреть идеал.
Но только здесь судит совсем не Фемида –
Ещё не играл, а уже проиграл.

Таверна ночная – отдушина жизни,
Ночной фейерверк в воспаленных умах.
Один передых меж рожденьем и тризной
Один перекур, уменьшающий страх.

В густом полумраке портовой таверны
Сквозь дымные клубы дешёвых сигар
Всё пела певичка с глазищами серны,
Собой разбавляя хмельной перегар…

Ах!.. Как пела певичка с глазищами серны,
Собой разбавляя хмельной перегар…