Венедикт Ерофеев

Литр, литрушка, литрон –
в литературе пролом.
Лучше поллитра – тогда
мозг не скакал бы туда и сюда,
и увязались бы в строки слова,
не бедокуря. Но был
литр, литрушка, литрон –
в памяти страшный пролом.
Что нацарапал пером
вспомнить уже не могу, позабыл
рукопись где-то под старым кустом.
Друг Николай и друг Ермолай,
больше поллитра не наливай!
А вот когда комсомолка придёт
с круче стакана округлым бедром,
тут же меня от стола оттащите,
к милой ровней и плотней прислоните.
Бёдра её обхвачу, как стакан.
Я не пьян, я не пьян, я не пьян!
Бёдра её – мой последний стакан,
я ведь стакан никогда не ронял!
Много, кто в жизни меня поддержал
(чаще, когда собирались втроём)
водкой, горбушкою, скудным рублём…
Хлеба горбушку и рубль – пополам!
Помню не всех. Никому не отдам.
Все мы когда-нибудь всяко умрём.
Деньги земные пред вечностью прах.
Я отдаю тихим светом в полях,
в сумерках синих косой паутинкой,
утром согретой в ладонях росинкой.
Друг Николай и друг Ермолай,
деньги я ваши пихаю в карман –
мне на вечерю последнюю в жизни.
Я не пьян, я не пьян, я не пьян!
Слаб я сегодня, немного ослаб.
Трубкой осипшей, без жалости лишней,
я прохриплю, но будет ли слышно:
Всем я отдам, что шептал мне Всевышний.

04.11.2025