Храбрый лягушонок

Забавный он, зелёный невозможно,
Так мелодично квакал, что капец,
Скользил камнями так неосторожно,
Весь в радостных пупырках, сорванец…

Он – храбрый лягушонок, как-то так!
Его глазища чудный мир читали…
Ища открытий, вечно угождал в просак,
А голова и попа приключений ждали

Любил свой старый милый пруд,
Он там родился, научился квакать,
Ещё с икринок полюбил он труд
(Уже тогда умел не видеть слякоть)

А рос он бойким и весёлым малым,
Был добр, любознателен и смел,
Дружился он с кузнечиком бывалым
(Который дружбу с мухами имел)

Но в дивный мир его привычный
Лучом воздушным яркий отблеск,
Краса являлась, образ необычный,
Порхая ветром ярким милый облик…

Лишь углядев её, смиренно застывал:
В глазах огромных лягушонка чистых
Круженье танца махаон не нарушал,
Как взмахов грациозно тайн пятнистых!

И так, дыша заворожённо, обожая,
День напролёт мог просидеть любуясь,
Глазища томные, зарницы отражая,
Любови чистотой со светом соревнуясь…

А в дни ненастья – с кузнецом играли
Кто прыгнет выше с камня на секвойю,
Шаля как дети, мир суровый забывали!
(Но тот вот-вот станицу приоткроет…)

В тот день как день был: запахи и небо,
Никто и не заметил тени длинноногой,
Но враг опасный всё ж имел потребу
И продвигался к пруду хищною пирогой

У камышей застыла цапля одноного…
Но солнце улыбнулось так нежданно,
Что махаон вспорхнул, тепла немного,
Крылами воссиял на камне первозданно…

И цапли шаг смертельный вдруг заметил
Наш лягушонок, всё как оборвалось,
Оцепененьем цаплей миг он встретил,
Но мигом дальше воля возвращалась!

Он квакнул так пронзительно и громко,
Что замерло мгновенье, ход остановило,
Кузнечик же с размаху в глади кромку –
И брызг там было, что дождём пролило…

Застыли капли, стали как ступеньки
По ним запрыгал храбрый воин наш…
Взмах клюва цапли смерть-фламенко,
А лягушонка пульс: "успеть на абордаж!"

И вот он с силой всей той лягушачьей
Прыжком всей веры в бок ей сиганул
Как ангелом храним, своей удачей –
И пошатнулась цапля, махаон вспорхнул…

… Гладь озера по-прежнему невинна,
И лотоса позёрство и стрекоз забот,
Всё безмятежно там, райская рутина…
Но на посту глазастый доброты оплот!

Откуда же в сознаньи лягушачьем этом
Такая мудрость сердца, ласковость ума?
Кем был обучен вечным тем секретам,
Оберегать любимое… Может Жизнь сама?