Бьёт в набат, гремит Махачкала

Бьёт в набат, гремит Махачкала...
У врачей встревоженные лица...
Боль в груди, в глазах клубится мгла -
Или это всё ей только снится?

Дева тихо щупает рукой -
Ах! Она лежит в своей постели,
Рядом котик, тёплый и родной,
Рядом муж выводит носом трели...

Отчего такая ерунда?
Вроде не пила - а вот приснится!
Ах! Она сидит на проводах
До костей прозябшая синица!

Муж, набат, Махачкала, врачи -
Всё это привиделось мгновенно...
Кот голодный с крыши соскочил
И, урча, разгрыз на шее вену...

И тотчас опять оборвалось...
Это было - бред! А в яви - нате!
За окном затеплился рассвет,
Хорошо в натопленной палате!

Ноет забинтованный живот,
Но она счастлива и упряма -
Ей сестра в колясочке везёт
Сына новорожденного. Мама!

Сына? Сердце замерло на миг -
Двадцать лет назад в горах Афгана
Наскочил на мину грузовик
И не заживает в сердце рана...

Ежели рекой в ноябрь вплавь -
Отчего тогда ногам так колко?
И, скользнув умом из яви в явь,
Окончательно проснулся Колька...

Было утро. Он лежал бочком
На земле, в пальто, в ботинках, в шапке
Меж стеной и мусорным бачком.
Остальное вроде всё в порядке...

Он поднялся, мусор отряхнул
И побрёл нетрезво и непрытко...
Что ж ты, Коль - вчера не дотянул
Двадцать метров до родной калитки?

И под псов разноголосый лай,
Обретал привычные печали,
Брёл к родному дому Николай,
И в мозгу неслышно погибали

Котик, муж, врачи, Махачкала,
Сын-афганец, дева-рожаница.
И последней в Коле умерла
Котиком сожратая синица...