День второй

Глава -- 32

Утром Сирота не вставал с постели и с открытыми глазами смотрел строго в одну точку потолка. Все мои попытки с ним заговорить оказались неудачными, потому что он не отвечал. Соседи по палате, не вставая со своих мест, наблюдали за своим товарищем, глядя в его сторону, обречёнными глазами. К обеду в состоянии пациента изменений не наблюдалось. Сердцебиение и артериальное давление фиксировались в рамках допустимых отметок. Наружный осмотр больного подтверждал отсутствие боли в организме. Цвет кожи оставался свойственным здоровому человеку. Не понимая, что происходит и удивляясь той напуганной обстановке, которая царила в палате, в сердцах его обитателей, как решила вступить в контакт с пациентами. Подходя персонально к каждому, я задавала один и тот же вопрос

-- Почему вы все напуганные, что произошло?

Мой вопрос оставался без ответа, и все как один продолжали смотреть в сторону своего товарища. Кликнув Ленина, я с настойчивостью потребовала ответа. Посмотрев на меня стеклянными глазами, наполненными умиротворением, тихо прошептал

-- Не буди сына моего, не гони прочь сны его.

Я встрепенулась от услышанного ответа. Это были те самые слова, которые обуздали во мне страх хаоса перед лицом потерявшего сознания Сироты. У каждого из них наблюдался один и тот же взгляд, как и состояние покоя. Что могло случиться, неужели они находились под влиянием некоего таинственного голоса, как и я в тот миг, в своём кабинете, или же я настолько устала, что стала сходить с ума, с чем мерещится черт знает что. Повернувшись к сестре, стоящей за мной, и спросив у неё, как она подтвердила ответ вождя, она также наблюдала одинаковое состояние всех без исключения больных. Что мне было делать, раскрывать свои мысли вышестоящему начальству, как меня в ту же минуту сочтут сумасшедшей и в мгновение ока закроют в одну из этих палат. Нет, надо было дождаться, когда они выйдут из транса; наверняка произошло событие, которое ввергло обитателей палаты в такое состояние. Еще один приступ, во время которого Сирота разговаривал с Господом. Я не могла найти выход и избавить свой рассудок от потусторонних мыслей; мои догадки начинали наполнять мою душу безумием. Приняв успокоительное, я сумела вернуть состояние в русло работы и, взяв мысли под контроль, дала себе слово больше не переходить за рамки дозволенного, всячески отвергая мысль о потусторонних существ и мире, куда можно было попасть лишь обретя смерть. Через несколько часов непрерывного наблюдения, ближе к вечеру, пациенты все как один по очереди стали приходить в естественное состояние, после чего все до одного сомкнули глаза и пали в сон. Сирота по;прежнему лежал в неподвижном положении, и изменений его состояния не наблюдалось.