Большой фургон зло ломился по узкой для него внутриквартальной дорожке: сломал ветку березы, содрал кору с ветви акации, а потом последовательно (в своем хамстве) задел три рябины, погнул, едва не ломая ветви, которые прочерчивали, при этом, на его грязном борту параллельно вскидывающиеся пики — словно перья, на разом взвивающихся стрелках алгиографа.
И когда он миновал рябины, отпуская ветки, те срывались, и широко разбрасывали алые ягоды артериальной крови. И вот теперь красные шарики сияли в лужах на темном мокром асфальте под оранжевым фонарем в темно-синих сумерках.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.