Истории любви

 ·
Истории любви...

 .Константин Бальмонт был одним из ведущих представителей русского символизма, ключевого движения Серебряного века. Его эксперименты с ритмом, звукописью и создание образов, насыщенных мистицизмом и экзотикой, оказали огромное влияние на современников. Судьба Бальмонта была сложна: он несколько раз жил в эмиграции, его обвиняли и осуждали за свободомыслие, он был влюблён в женщину, с которой ему не суждено было быть вместе и, наконец, умер вдали от родины, на время позабытый соотечественниками. ***

Bосходящая звезда русской поэзии Константин Бальмонт

 посвятил своей возлюбленной одно из лучших стихотворений ранних лет:
 .«Я знал».

Я знал, что, однажды тебя увидав,
Я буду любить тебя вечно.
Из женственных женщин богиню избрав,
Я жду — я люблю — бесконечно.
Мирра, уже давно блиставшая на литературном небосклоне, со свойственной ей душевной лирикой, отвечала:
Я люблю тебя, как море любит солнечный восход,
Как нарцисс, к воде склонённый, — блеск и холод сонных вод.
Я люблю тебя, как звёзды любят месяц золотой,
Как поэт — своё созданье, вознесённое мечтой.
Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны:
Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.

***

 Судьба Бальмонта была сложна: он несколько раз жил в эмиграции, его обвиняли и осуждали за свободомыслие, он был влюблён в женщину, с которой ему не суждено было быть вместе и, наконец, умер вдали от родины, на время позабытый соотечественниками. .Мирра Лохвицкая прославилась благодаря эротической чувственности своих стихов, за что ее называли «русской Сафо». Она была одной из первых женщин-поэтов, достигших широкого признания в этот период, и проложила путь для таких выдающихся фигур, как Анна Ахматова и Марина Цветаева. По тем временам откровенные и чувственные стихи Мирры казались слишком нескромными.
Тем не менее к концу XIX века популярность Лохвицкой достигла необычайных вершин. Дважды удостоившись Пушкинской премии Российской академии наук, Мирра стала самой ярком поэтессой своего времени: ***Я хочу умереть молодой,
Не любя, не грустя ни о ком;

Золотой закатиться звездой,
Облететь неувядшим цветком.

Живая сила стихов этих двух поэтов, стихов ярких, звучных, музыкальных — и открыла новый, Серебряный век русской поэзии.
Непридуманная поэтическая история любви, в которой есть все — весна жизни, взаимное предчувствие встречи, десять лет любви земной — ярких и яростных, в которых пронеслись, сменяя друг друга, надежда и страсть, разлуки и встречи, усталость, непонимание, отчаяние, ранняя смерть… Лохвицкую осуждали, упрекали в распущенности и невоздержанности, иногда оскорбляли и возмущались каждым новым шагом Мирры в сторону своего «Лионеля». А она, гордо неся любовь, отвечала:

Когда в тебе клеймят и женщину, и мать —
За миг, один лишь миг, украденный у счастья,
Безмолвствуя, храни покой бесстрастья, —
Умей молчать!
И если радостей короткой будет нить,
И твой кумир тебя осудит скоро
На гнёт тоски, и горя, и позора, —
Умей любить! Наяву сбывается перед нами обращенный к любимому пророческий поэтический «сон» 1900 года:
Мне снилось — мы с тобой дремали в саркофаге, Внимая, как прибой о камни бьет волну.
И наши имена горели в чудной саге
Двумя звездами, слитыми в одну.
Над нами шли века, сменялись поколенья,
Нас вихри замели в горячие пески;
Но наши имена, свободные от тленья,
Звучали в гимнах страсти и тоски.
И мимо смерть прошла. Лишь блеск ее воскрылий
Мы видели сквозь сон, смежив глаза свои.
И наши имена, струя дыханье лилий,
Цвели в преданьях сказочной любви.

 ***

 . Константин Бальмонт

За то, что нет благословения...
За то, что нет благословения
Для нашей сказки — от людей,—
За то, что ищем мы забвения
Не в блеске принятых страстей,—
За то, что в сладостной бесцельности
Мы тайной связаны с тобой,—
За то, что тонем в беспредельности,
Не побежденные судьбой,—
За то, что наше упоение
Непостижимо нам самим,—
За то, что силою стремления
Себя мы пыткам предадим,—
За новый облик сладострастия,—
Душой безумной и слепой
Я проклял всё — во имя счастия,
Во имя гибели с тобой.