Манифест обидных людей

Кто словом так хотел обидеть,
Был никогда столь, вероятно, он силён:
Перебивая, в спешке дверь закрыв,
Спешит невозмутимо
Он от побеждённого.

И, вероятно, вовсе не в слове речь,
Так что же он хотел сказать?
Неважно.
Он перескажет другим верно,
Что вам тогда устал напоминать.

Ведь дело в вас.
И раз не уяснили то,
То что ещё остаётся сделать?
Увы,
Вы растерзали себя сами сплетнями
Поступки ведь говорят громче слов.

И подойдя с уважением, но строго,
Коль вы и спросите, чего хотел,
Тот отвернётся лишь
Под занятым предлогом.
А вы мешаете,
Всё думая о вашем эго.

Вы думаете, не про вас написано?
Вы думаете, не про обиженных,
А про другого?
Но кто ещё, кроме обидчика,
Сутяжничать о личном не способен?

Разве не вы хотели, чтоб ваши мысли прочитали,
Поняв, чего хотите, чего нет?
Разве не вы других с собою сравнивали?
Разве не вы оперируйте моралью,
Пока иной себя стыдит совсем?

Нет разве честных и неверных?
И разве обстоятельства вас не "выводят"?
Поверьте, вы про свои тяготы знаете много,
Просто не знаете, что с этим делать.

Тут либо наблюдение, либо осквернять.
Но почему-то первым видим осуждение другого,
Чаим в строй вернуть, наставить надобным,
Вторым, однако, не видим свою риторику.

Негодование это...
Оно не о людях,
Не о словах на русском языке.
Понятый, уважаемый разве негодует?
Негодует отчуждённый,
Даже "день портит" если.

А что ещё, кроме негодования,
Останется тем, кому режут колени,
Пилят усиленно, когда отворачивается?
Он может гневаться,
Он может извиняться,
Он может жаловаться иль ловко обороняться,
Но это всё — шаг в ту же борьбу мнений.

А вы задумывались, отчего так сбудется?
Если осуждаете — не нашли решения,
Разводя руками, не знаете,
Совладать как с этим.
И, тем не менее,
Что нужно таким людям?

Легко уважить гордость, что "малы;",
Но для чего
Среда выводит мелочными нас?
Возможно, "малы;" — ещё одно доказательство,
Как наш язык авторитарный
О бытие вопит.

Ведь он разрозненный, он осуждает,
Колечит назидательно и снисхождением.
Не все языки, увы, мы знаем,
Но этот всем приживается с рождения.

И мы не выбирали, и не толка терпеть,
И притворяться, что нет того
Тоже бесполезно.
Так как должен жить наш современник,
Чтобы среди прохожих стать надменным?

Вы спросите, с чего так говорит?
Но вы спросите, а с чего не должен?
Ведь в обществе люди считаются за врагов:
Обман и выгода находят путь везде.

Люди завидуют, кого в семью пригла;сят,
Люди тычут пальцем на богатых,
Но что языку ещё отражать,
Коль за своё место и он борется со всяким?

Это повсюду: в больнице, даже в школе,
В университете, на работе, в банке и быту.
Чем человек, подумайте,
Может быть доволен,
Коль самолёт судьбы, с утра упав,
Пашет со взрывами поля надежд ему?

Кто словом так хотел обидеть,
Обижен был невзрачною судьбой
И тем как люди, озаботившись собой,
Душой на языки хромая,
Без всех стремятся выжить.

А как иначе?
Ради чего быть вместе?
Ни для чего рода покорных альтруистов
Иль обещаний о всём хорошем,
Иль обещаний гнать кого-то ради близких.
Для всех.
Но нужно делом опереться.

Не выезжать, неимущих всех спасая,
Ибо они, как мы — явленье общества.
И только целью поставив измененья в общем,
Изменим мир
Не мелким шагом —
Увесистыми взятьями.

И будут те, кто возразит,
Напомнит ра;зны принципы и чувства,
Взгляд наш переменит на личное,
Высшее и лучшее
Или призовёт "действовать",
Не растолкуя, как.

Но не культура, жизнь пока не изменится
Здесь все впролёт, на поле, начинания.
Сама система нам указывает,
Как славно и полезно против всех всем жить.

За всё хорошее, что было в мире
Мы с вами вовсе пойти не сможем,
И не реформы,
Что запинаются о бюрократию
И связи свыше,
А сдвиг насущной жизни нам поможет.

Нас много и мы разобщены ещё,
Но будет день нашего единства
И перемены грохот тогда не утихнет,
Объединя единство в новый строй.

Нас много и такой только нам нужен фронт:
Конкретная цель против добра абстрактного.
Нас много и мы не остановимся,
Нам будущие поколения своё счастье вверяют.