Птицелов

Синица в лесной тишине – колокольчик,
Глядит васильком из-под влажного века.
В серебряном теле пульсирует венка,
Тревожно! И струйкой заря кровоточит.

Тень-дзень, динь-дилень.               
Будет, будет длинный день. 

Бредет птицелов по холодным лощинам,
болотам, ухабам, по утренней хляби,
С тяжелым мешком за спиною костлявой,
Он сладкого сна, словно клада, лишился.

Без устали ищет хрустальные трели,
Чтоб душу остывшую нежно согрели.

Тень-дзень, динь-дилень.   
Полон дел дождливый день.

Прозрачно над рощицей плачут свирели,
Спускаются песни цветочным узором,
Но хитро в овраге разложены зерна,
Наладил чужак незаметные петли.

Злодей, душегубец, а может калека?
Пуста его грудь, как раскрытая клетка!

Тень-дзень, динь-дилень.   
Не далек счастливый день.   

Мелодии тянутся ниточкой меда,
Лечебным бальзамом, душистым настоем.
Понять их секрет лишь крылатый достоин,
Чтоб спелой черникою пробовать ноты.

Пусть враг ожидает с ловушками нервно,
Религия певчих  – весеннее небо!

Тень-дзень, динь-дилень.   
Что-то будет в этот день.   



Седой чернокнижник гербарии держит
И облачко пуха в ладони сжигает,
Шепнет заклинанье, и птаха живая
Вспорхнет в синеву, скинув ворох одежды.

Как жаркое сердце! Но кто-то в отместку
Поймает журавлика в тесную клетку.

Тень-дзень, динь-дилень.               
Снова будет тусклый день. 

Сонный день, тихий день.