поцелуй иуды

                «...Пока ты всё ещё страстно увлечён и практически неутомим.

                Но, едва только утренняя заря нащупает предначертанный ей горизонт заката,

                а отголосок твоего ликующего крика вернётся к тебе уже безутешным рыданием,

                ты поймёшь, что всё это – лишь отражение твоего же собственного морока, ибо он

                и есть подлинный источник всей твоей правоты или, точнее, всех игр самообмана.»

                (HAWKWIND, «MIRROR OF ILLUSION» 1970 (крайне «вольный перевод»))


...Было ли это нужно? Требовалось ли?
Но тогда я просто повёл себя холоднее и решительнее, чем обычно.
Я уже переживал в отношении тебя всё это, уже отламывал от себя наше общее –
может быть, для меня это было даже болезненнее, чем предстояло теперь тебе...
Конечно, и у меня ещё мерцали какие-то иллюзии, какая-то нелепая надежда,
но обид и отчуждения было больше, – и я тебе об этом и объявил.

...Ну, ладно – сказал, наконец, ты – пойду печалиться.
И я уже тогда был достаточно и зол, и циничен, чтобы подумать:
хорошо, когда ещё можешь себе позволить эту роскошь – печалиться! –
пока ещё никто не торопит, пока ещё не нужно потакать непрошеной новизне,
ожидающей сразу же после осознания любого сиротства...

Но я ли ещё не знал, что и НАДО печалиться! – Пока ещё есть о чём, пока понимаешь,
что уже далеко не «вся жизнь впереди» – как в той дурацкой бодрилке старинного ВИА! –
а как раз позади и больше уже не вернётся нечто такое, что было гораздо и лучше, и важнее
чего-то, ожидающего где-то там «впереди», «потенциально» утешающего и обнадёживающего.
Потому-то и печалишься, что уже понимаешь или хотя бы начинаешь смутно догадываться о том,
что теперь, в самом лучшем случае, и желать-то остаётся разве лишь чего-то, хотя бы приемлемого,
просто сносного и привычного, а то ведь, скорее всего, будет не только не так, но определённо хуже.
Но ты будешь вынужден лишь смиряться с этим, да и вообще – учиться принимать всё так, как есть,
пока сам не свыкнешься с этим настолько, что, наконец, хоть то, хоть иное, так ли или как-то ещё –
не будет уже никакой особенной разницы – вплоть до, увы, самого же себя, тоже в свою очередь
уже ставшего лишь более или менее приемлемым, сносным – и себе, и кому-то ещё, кто так же,
то есть более или менее, приемлем для тебя. Вот тогда, уж точно, печалиться будет поздно.
Пожалуй, даже и пытаться будет глупо, поскольку давно уже и НЕ О ЧЕМ, и НЕКОМУ.
Хотя – разумеется! – «жизнь-то не кончена» (ещё один ВИА).

Собственно, о том и пойдёт далее речь –
со всеми последствиями диалектичности предмета,
включающего и закономерность некоторого недоумения – :
«Ну, хотя бы – почему же всё-таки именно такое начало, такое название,
такой вот уже и созревший, и упреждающий, итоговый и оценочный, вердикт?
И разве он не всему тому, что ещё только должно быть названо, показано и осмыслено? –
И именно ведь как нечто, сожаления о чём действительно оправданы, поскольку и в самом деле
о непростительном небрежении, доходящем порой до – может быть, и нечаянного, случайного, но –
именно вероломства, предательства – предательства медлительного, постепенного, даже пытающегося
себя одёргивать, однако – тем лишь всё более и склоняющего к непроизвольной уже раздражительности –
и в запасливости злопамятства, и в побирушечной мелочности учёта уже неизбежной взаимности.

Что ж, вся эта эволюция от «ничтожных пустяков» до «сущей беды» сама по себе, конечно же, лишена
одномоментного, концентрированного и полновесного пафоса – он действительно может переживаться
только неким взрывом исподволь нараставшей критической массы – то есть именно что итогом! – Но : : :
если всё же учесть твой нынешний – лишь потусторонне призрачный и отсылающий сразу же к безднам
трансцендентальных высей-или-глубин – способ присутствия, то вряд ли так уж непременно и надо ещё
воздерживаться, если не от извращённого восхваления, то уж, по крайней мере, от трезвого воздаяния
и именно по заслугам, пусть даже и без того уже давно и всюду прославленному, Иудиному навыку.
Тем более, что он – как это и было уже вскользь отмечено – ещё и вполне обоюден.
Без этой, хотя бы и мимолётной – ведь на деле-то заблаговременно просроченной! –
стрелки к нему, согласись, уже просто невозможно, немыслимо и несправедливо.


В ТИРАЖ

«...Отметить надо было ученическим, сыновним, братским, дружеским –
то есть «внушающим доверие», короче – поцелуем
Того, Кто – ч е л о в е к о м – подлежал ещё своей судьбе
и слугами её быть должен: во-первых – взят под стражу,
во-вторых – препровождён в тюрьму, затем – подвергнут следствию,
и – далее по каноническому списку заготовленных уже Ему Страстей...

В итоге – крест и смерть на нём с чудесным воскресением в могиле и об этом Весть.
Но, также, и – со временем организованная и поддержанная Церковью 
мемориально-культовая индустрия
и элитарного, и массового производства
и реставрации уже наличествующих  р а с п я т и й –
больших и малых и, конечно, средних –
любых – и для ношения на теле, и сугубо для души,
то есть – для интерьеров и для улиц, для дворцов и хижин –
порой едва ли не с опережением и спроса, и урона от среды,
подчас весьма враждебной...

Ведь  о д н о г о  – фактического – слишком мало
для веры (в перспективе – точно!) многих миллиардов,
поскольку только многочисленные целования посмертно
способны компенсировать тот первый – провокационный,
прижизненный, мирской, палёный, ссученный, стукаческий,
своекорыстный, коррумпированный, полицейский... поцелуй –
суть искупить его преображением уже принявших добровольно
и казнь (само распятие), и жертву (как его сакральный смысл)...»

Но это всё – К ЧЕМУ? Когда уже «воистину воскресе
и победивши этот мир продажности и вечныя погибели» – ?..

Ах, да! – Ещё одна безапелляционно мнящая себе самоцитата:

«...Итак.
Распять Христа опять – пусть только символически – придётся каждому христианИну.
А поцелуи... – преданности ли, предательства ли – остаются «на потом».
Не всё же сразу – на халяву суетной и маловерной пастве!
И без того уже – живут почти на всём готовом.»