полотно

Всякий раз, когда я приходила к нему,
весь его дом пах красками.
Первый этаж был похож на мини Лувр:
чьи-то работы, фрески, бюсты, статуи.
Обязательно, где-то у окна стояла начатая картина,
и сразу нельзя было понять, что это будет.
Он виделся мне первооткрывателем карты мира,
когда его кисть на холсте начинала свой путь.

Белая рубашка и босые ноги — его неизменный атрибут.
Куча наполовину полных стаканов с разным алкоголем
многие осуждали его за страсть так много пить,
но он не переставал, просто потому, что мог себе это позволить,
как не могли себе позволить перестать об этом говорить.

Всякий раз, когда я подходила к нему,
он смотрел на меня так, будто я, неоконченная, живая картина,
и я ощущала это постоянно.
Были такие моменты, что он словно дорисовывал меня, утрируя сильно,
но меня это только заводило, и я не думала о том,
что станет, когда внутри него будет дописана картина.

«Ты словно белый лебедь», — часто говорил он,
«твой мир окружают люди, а ты внутри пруда».
Он органичен, да,
но ограничен, поэтому смотрю на тебя так,
как будто стирая твою личность,
а посему лишь тут остра на выдохе под блузкой грудь,
и только тут твой ум готов блеснуть, как меч убийцы.
Любви и покорна ты, но разве в этом суть?
Если природа говорит: «Тебе давно пора открыться».

В такие моменты я ощущала себя кистью,
вложенной в руку мастера,
и он касался меня так, как ветер мог касаться листьев,
как в ночь поэт, коснувшийся пера.
Я ощущала себя словно мост между бушующих реальностей,
где он, лишь после, видел белый холст,
и лишь своих крамольных мыслей тайны,
макая меня в них и придавая жизнь смыслов тени.
Я в контурах мазков сгорала в истине,
оставшись вроде бы живой, но отчего-то больше приведением.

И вот когда-то, измотав и дух свой, и меня,
ночь падает на нас, словно на кукол нафталин.
Любовь и творчество — это вселенская игра,
где кукловод для всех ролей — всего один.
В нежных объятиях, в истоме, от его прикосновений,
теперь уже меня он наполняет вожделением
и страстью к жизни, целуя сухость губ и парность тел,
и вот лицом к груди прижавшись, засопел.

Придя в себя от сладости момента,
мой взор упал на холст под лунным светом,
и обомлев, я поняла,
что на картине мы лежим вдвоем, буквально как сейчас,
мы отразились в этом,
соединив и прошлое, и настоящее, и будущее.

Сильна рука твоя ведущая.

Силён и ты, мой ангел вездесущий.