Иерарх

Он шел по головам, смеясь в лицо судьбе,
Чеканя каждый шаг по жизням, как по плитам.
Он веру предавал и клятвы жег в себе,
И розы алые топтал своим копытом.

Сперва — семья, как ветхий, позабытый дом,
Где детский смех умолк, истлели покрывала.
Он вычеркнул их всех одним тугим узлом,
Чтоб память о родстве ему не досаждала.

Потом — любовь, тот нежный и наивный свет,
Что в юности его манил теплом и лаской.
Он погасил его, оставив только след,
Презрительно прикрыв холодной, жесткой маской.

Друзья, соратники — лишь пешки на доске,
Фигуры в сложной и безжалостной игре.
Он двигал ими, как вздумалось руке,
И сбрасывал с доски на утренней заре.

Он строил башни из предательств и измен,
Он покупал венцы за медные гроши.
И каждый новый день был только новый плен
Для чьей-то воли и растоптанной души.

И вот вершина. Трон. Сияние венца.
Он — Иерарх. Он — царь. Он — бог в своей стране.
Но нет в толпе ни друга, ни отца,
Лишь отраженье в ледяном окне.

И в этом ледяном, безжизненном стекле
Он видит не печаль, не горечь, не укор.
Лишь хищную ухмылку на своем челе
И в глубине очей — триумфа приговор.

Он не жалеет. Нет. Ни капли, ни на миг.
Все отдано за власть, за этот стылый трон.
Он слышит не проклятья, а победный крик,
И в этом крике он — единственный закон.