Ночь когда часы пошли назад

Ржавая пружина хрустнула в ребре.
Поперхнулась кукушка, давясь вчерашней мошкарой.
Мы сидели, как воры, в чужой норе,
А мир за окном пошел на перекрой.
Слышишь? Скрежет. Это время жуёт удила.
Это стрелки стригут нам волосы против шерсти.
Маятник качнулся влево — и тень легла,
Тяжелая, как полпуда сырой, могильной жести.


Раз-два.
Голова — трава.
Косили, косили, да вдруг прирастили обратно.
Смотри, брат: дым ползёт в сигарету, в огонь дрова,
А водка из глотки — фонтаном, да в штоф, многократно.


И слово, что вылетело — не воробей, а ворон,
Впивается в нёбо когтями, лезет назад в гортань.
Мы так хотели спастись, мы искали пятый угол и пятую сторону,
А вышло — плати по счетам. Но не деньгами, а жизнью...


Встань!
Встань и иди назад!
Где каждый шаг — это вывих, и каждый вдох — как ожог.
В эту ночь, когда часы пошли назад,
Бог забирает свой лучший, кровавый стежок.
Распарывает швы.
Мы снова живы?
Нет. Мы еще не мертвы.


Вспять!
Значит — опять распять?
Только гвозди из рук выдирают с мясом и ржавчиной.
Мама, роди меня снова, чтоб я мог промолчать,
Чтоб я не давился этой прокисшей давальчиной.


Реки текут к истокам, в ледники, в капилляры.
Пуля летит из виска, возвращая свинец стволу.
А мы — кочегары, мы кормим собой пожары,
Но пепел сегодня танцует и снова становится углем в углу.


Тихо. Не буди лихо.
Оно не спит, оно пятится раком в овраг.
Звёзды ссыпаются в горсти, как бисер, и гаснет выход.
Часы идут назад.
Нам некого больше любить.
Наш поезд летит под откос.
Но задом наперед.


Дзынь.
Сорвалась струна.
Аминь.