По ту сторону океана Глава 9

Глава 9 В ущелье голубых елей
Вода – единственный напиток мудрого человека.
Генри Дэвид Торо

Утро наступало лиловыми полосами, словно змеи, на спине которых были вкраплены серые ромбы. Лорелей так устала  от страха, что оставшуюся ночь уснула настолько крепко, что не сразу поняла, что Леон пытается ее разбудить, поэтому юноша отлетел от ведьмы мощной волной, которую создала Лорелей. Мистель только охнула, никто не ожидал, что кудесница от усталости и тревог потеряет контроль над своими чарами. Лорелей сама напугалась, что Леон тоже что – нибудь повредил при ударе, но юноша улыбнулся и потер правое колено.
- Ничего, я должен быть подумать, что поставлены ограждения.
- Ох, как ты, Леон, раскланиваешься, но зря, Лорелей может еще не так, ее лучше не злить вовсе, как вчерашнего змея, - Ведьма оглянулась на голос Чада. Славу Богу, что он жив, и раз язвит, значит, ему легче. Хотя мог бы не злословить, а поблагодарить ее за то, что она не бросила его в водах.
Чад стоял возле небольшого костерка и запекал морского краба. Его хвост никуда не делся пока, дополнительные  уши дракона же к утру отвалились. Акробат размахивал хвостом  туда-сюда. Ситуация была комичной, поэтому, после каждого движения хвоста Леон и Мистель смеялись, на что Чад глубоко вздохнул.
- И так уже пол утра, пока ты спала. Их шепот и хохот, а может мне больно или я так душевно ранен, - Чад состроил гримасу горя, но Лорелей заметила в его зеленых глазах огонек шутовства, а мужчина жалостливо продолжил, - Нет, бы поддержать. Хоть ты, Лорелей, проявишь к моему достоинству уважение, что с них возьмешь. Колдун – недоучка и престарелая королева, им бы все посмеяться, - в знак его душещипательной речи раздался снова взрыв хохота, под который хвост с шуршанием отвалился на гальку и незамедлительно сгорел. – Вот, и хвост меня покинул. Как теперь жить. Как жить!
- Это хорошо, что он отвалился, тебе нельзя пока больше превращаться, это может быть очень опасным для тебя. Ты должен мне пообещать
- Крабика печеного, моя дорогая кудесница, с ночи его ловлю, да зажариваю, - Чад перебил ее, но ей было не смешно.
- Совершенно не смешно, Чад. Я на полном серьезе, чудо, что твоя энергия выдержала такое превращение, - Лорелей грустно улыбнулась, - От краба не откажусь. Но я должна оглядеться, я не могу еще понять, где мы? Неужели потерялись? – Лорелей нахмурилась. Из камней гальки она собрала стрелу, которая завертелась от прикосновения, остановившись острием на восток, где виднелись черные точки деревьев.
- Мы потерялись? – Мистель помогала Чаду затушить костерок.
- Нет,  поняла, где мы. Не хотелось мне идти через ущелье голубых елей, но другого выхода нет. На воду мы больше не вернемся. Нужно дойти до него дотемна, в этих лесах водится многое нехорошее.
- Монстры? – будто с надеждой спросил Леон.
- Есть в мире сила пострашнее монстров, поэтому в путь, - Кудесница, так и не попробовав запеченного краба, встала, чтобы войти в неприветливый лес.
*********************
За ущельем была небольшая долина, укрытая от любопытных глаз путников, от нее шла тропинка дальше. Тропинка уходила на дорогу, которая выведет к поместью, где когда – то жила старая вдова, любившая Лорелей. А теперь дожидался Грегори Оберфорд. Ну, а от его поместья выходила главная дорога во дворец, где жили предки Лорелей. Но вернемся к небольшой долине. Под мощным дубом стояла ветхая избушка, у которой давно были не крашены окна. Крыльцо сгнило от дождей, а труба покосилась. На одной из заплат на крыше сидела сова, такая же старая, как избушка. Сова изображала, что спит. Но изредка приподнимала то одно веко, то другое, предчувствуя приближение неизбежного. И неизбежное стало сгущаться в сумерках в виде черных масляных капель, капли сливались одна в одну, пока не превратились в силуэт стройной женщины. Сова обеспокоено ухнула, открыв оба глаза. Но женщина только язвительно улыбнулась, отряхнув комочки земли с алого платья и туфель на шпильке по цвету в тон платью.
- Что же ты разухалась, милая Иулия? Разве так встречают дорогих гостей? - пропела елейным голосом гостья, - А уже темнеет.
Сова ударилась об землю и превратилась в женщину в темно – бордовом платье, которое знавало лучшие годы и местами было много раз латано. Талия хозяйки располнела, хотя еще хранила элементы молодости, как и лицо, которое еще не успело состариться, покрыться морщинами - бороздками. Можно даже сказать, что женщина была красива и сейчас, но, если присмотреться к ней поближе, можно было заметить, что глазах женщины плещет не доброта и милосердие, хотя она старательно пыталась скрыть раздражение. Иулия поклонилась женщины.
- Я не ждала тебя в столь поздний час, Персефона.
- Может, мы войдем в дом? – богиня оглянулась на лес, словно он за ней наблюдал.
- Конечно, конечно, - хозяйка отворила скрипучую дверь, зажгла пару свечей. Затем сделала взмах рукой: в печи затрещал огонь, на печке заурчал чайник. От света свечей и огня печи в комнате стало уютнее. Возможно, когда – то в доме было лучше, чем теперь. Но время никого не ждет и не жалеет.
Обе женщины молчали. Чайник засвистел. Иулия разлила по чашкам кипяток, кинув пару трав в чашку Персефоны. Женщина протянула отвар богине. Но та брезгливо поморщилась. Но чашку приняла. Хозяйка же не выдержала, теребя край платья, решаясь спросить.
- Что привело тебя в столь поздний час ко мне? Не чай же попить? – женщина нервно хихикнула.
Персефона же не спешила, обдумывая свою речь, заставляя Иулию мучиться догадками и страхами перед ней.
- Нет. – отозвалась певуче богиня, растягивая слог, - Ты давно здесь живешь, что я стала забывать, какую услугу я оказала тебе давным давно, - Персефона потерла подбородок, словно забыла. Но Иулии было понятно, что она не забыла и не забудет, и будет еще долго спрашивать за ее обманы и козни.
- Что я должна сделать?!
- Ох, всего лишь самую  малость. Люблю, когда люди не изображают из себя святош. Хотя большинство из них твари дражайшие. Помнишь, ли ты- Лорелей? О, не сверкай так глазами, как алмазами. Знаешь, ты помнишь дочку старого Асмуда. Как и то, что ты должна была уехать к старому Велу, но ты не уехала? Ведь была отправлена Лорелей. А тебе пришлось довольствоваться только этим, - Персефона обвела комнату руками, подливая масло в огонь, -  Думаю, такое коварство не забывается. Хотя ты тоже коварством попала в дом старого Асмуда, как и потом. Не злись милая, но я тебе помогала, чтобы петля не затянулась на твоей дивной шее, и потом. Ты добилась многого благодаря мне, поэтому тебе не стоит на меня сердиться. То, что ты здесь, часть виновата ты сама. Но сегодня мне нужна твоя помощь. Лорелей идет сюда через ущелье. И мне бы хотелось, чтобы ты оказала мне услугу.
- Что ты такое говоришь, Персефона? Лорелей в долине синих роз. Радуется и властвует.
- И не радуется, и не властвует. Ты меня слушаешь? На рассвете они выйдут к твоей избушке и захотят пройти к дороге к старой вдове. Но она не знает, что старой вдовы нет в живых, да и там старый скорпион, желаешь ужалить. И. надеюсь, ты будешь молчать о нем, как и о Джине. И потом, вот, - богиня порылась в складках подола и извлекла пузырек с синей жидкостью, - Это отвар из синих роз, - Иулия испуганно отдернула руку, - Ну, что ты трусишь? Попои путников чаем, да ненароком капни пару капель в чашку Лорелей. Не бойся, это ее не убьет. Как ты могла подумать обо мне такое, - Персефона мягко рассмеялась, - Она просто превратится в соколицу, на которою лягут чары не оборота. Ты посадишь ее в клетку, клетка у порога. И отнесешь ее на перекресток. Там будет тебя ждать мужчина. Он назовется Марвелом. Ты передашь клетку ему и получишь золотых. За работу.
- Но, что остальные путники? – Хозяйка облизала пересохшие губы от волнения.
- Наложи на них на время чары сна. А потом сотри часть памяти. А я приду сама за ними. Не стоит так волноваться, Иулия. Нужно бояться, что разволнуюсь я.
***************
Путники шли долго без остановки. Небо было сине – голубым с белой поволокой облаков. В лесу было тихо, но тишина не приносила радость, а тяготила. К вечеру показались самые высокие холмы гор, которые они видели до этого. Обе горы находились друг против друга, создавая ущелье. Сами пики были каменными, без растительности, черными, обветренными. Но между ними пролегли волной голубые елки. Наша четверка только вечером вошли в ущелье. Под ногами хрустела синяя хвоя. Сильный еловый запах заставил Леона закашлять. В ущелье не было тихо, а стоял шелест. Чаду казалось, что ели разговаривают с ними. И им не нравятся вовсе путники. Но деваться было некуда.
Выйдя, на круглую поляну, еще не покрытую снегом, Лорелей сбросила рюкзак, показывая, что нужен привал.
- Здесь мы и заночуем. Так Леон и Чад, нужно собрать хвороста, чтобы его хватило до утра. Здесь ночами холодно, - Лорелей передернуло, Чад был уверен, что ведьма многое не договаривает, чтобы не напугать их вовсе, но спорить не стал, а послушно пошел собирать хворост.
Спустя час возле старой ели с могучими лапами была расчищена площадка, где играл языками пламени весело огонь. Ночь опускалась, по сторонам стали раздаваться странные ухающие стонущие хрюкающие звуки, но Лорелей не собиралась ничего объяснять. Только коротко бросила.
- Ночью от костра из -под ели никуда не уходить.
Над костром висел котелок, в котором томилась пшеничная каша. Припасы подходили к концу. Но и горячей каше все были рады. Леон и Мистель поели первыми, легли спать. Чад налил жидкой каши в металлическую миску и подсел к Лорелей, которая смотрела в огонь и молчала. Мужчина протянул ей кашу. Но та только покачала отрицательно головой.
- Если ты не будешь ничего есть, ты не сможешь помочь своей семье, как и нам. Я видел черный силуэт, когда собирал хворост. Это темные силы, как и не упокоенные души. Ведь это не просто голубые ели, они, как и синие розы, хранят память, - Ведьма вздрогнула, но Чад подбросил еще веток в огонь. Пламя жадно накинулось на древесную пищу с треском и смолистым дымом.
- Я знала, что ты догадаешь. Тебе страшно, Чад? - Лорелей повернула лицо от огня к его лицу, встречаясь с его взглядом.
- Поешь, и тебе станет легче.
- За что ты меня любишь?  Скажи.
Мужчина глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями.
- Потому что ты, как лучик солнца, в моем темном мире. Я люблю тебя за твою силу, упорство, за умение улыбаться нежно и горячо. Я люблю тебя за то, что такой кудесницы больше на свете нет.
- Но ты никогда не просил больше…
- Мне достаточно того, что ты живешь на этом свете. Ведь мы никогда не смогли бы быть вместе, Лорелей. Это наша радость и тяжесть одновременно. Наше последнее путешествие. Мою голову стала покрывать седина, но я рад, что ты в моем сердце. Я  не хочу потерять твою любовь, - Лорелей прижалась головой к его плечу, поцеловав его в щеку, - Ты же, как утес, который не дал мне утонуть в холодных водах жизни. А теперь поешь, иначе мне придется покормить тебя с силой. И ты мне это не простишь никогда.
Ночь на удивление прошла без происшествий. Лишь рядом поутру стали видны следы животных, как решил Леон, но ни Чад, ни Лорелей не стали переубеждать. Хотя по задумчивому взгляду Мистель, оба поняли, что ее обмануть, так не получится. Как и о разговоре, Чад и Лорелей молчали. Будто наговорились за всю ночь навеки. Небо затянули свинцовые тучи, от земли шел белый туман. На голубых лапах елей блестел иней. Стал расходиться снег. Путники брели через кустарники, пока не вышли на рассвете на тропинку. Показалась ветхая избушка, из которой шел черно – серый дым. Леон поморщился, Чад тоже испытывал на душе тревогу, поэтому желал обойти домик. Но Лорелей настояла на том, что им нужно обогреться и попить чаю, прежде чем трогаться дальше в путь.
Когда одни подошли к дому, из него вышла женщина, на плечи которой была наброшена шуба, мех которой изъела моль. При виде путников, женщина тяжело задышала, переводя взгляд с Леона на Лорелей, с Лорелей на Чада, с Чада на Мистель. Лоререй тоже была взволнована.
- Здравствуй, Иулия. Прости, что в такой ранний чай. Но не разрешишь ли ты нам погреться? – Лорлей не стала изображать, что не узнала хозяйку.
Губы задрожали, но Иулия справилась со своими эмоциями.
- Час как час. Проходите в дом. Сейчас схожу за водой. Да, напою вас чаем. Как снег разошелся. А холод –то какой!
- Чад, помоги ей, пожалуйста.
Мужчина одобрительно кивнул и пошел за женщиной, которая оглядывалась, рассматривая его. Неприятное чувство в животе усилилось. Но Иулия набрала ведро воды из колодца и протянула его Чаду.
- Вот, если помочь хочешь.
Мужчина подхватил ведро и пошел следом. Рядом с домом прорастал могучий дуб. Ветви закрывали часть крыши. Когда Чад внес ведро в дом, Иулия приподняла руку, так что ведро поплыло по воздуху само и наполнило чайник, стоящий на печи. Капли зашипели на горячей плите. Хозяйка же рассмеялась на удивление акробата.
- Похоже, Лорелей, не рассказала, что ведет вас к ведьме в дом. Она всегда оберегает свое, - Иулия мимоходом глянула на Лорелей. Но она не заметила, зато заметил Чад. В этом взгляде была злость и гнев.
- Да, я не удивлен, что вы – ведьма, а то, что Вы не расплескали ни одну каплю воды из воды на пол.
- Вот, как, - Иулия сузила глаза, рассматривая Чада, - Далеко ли путь держишь? Я думала, что ты из океана не вернешься никогда.
- Все в мире нашем бывает, Иулия. Сколько лет прошло, как мы с тобой не виделись. Я слышала, как ты поселилась здесь, как отказалась приехать ко мне.
- Силой предков набираюсь. А этот безбородый твой ученик ,смотрю, - Леон покраснел, - Ты, когда отсюда уезжала, ты такой же, как он, была.
Чайник засвистел, закипев. Иулия подпрыгнула от неожиданности.
- Сейчас я вас чаем напою, до замка еще дорога дальняя, да снежная. Хозяйка выудила из - под стола четыре чашки. Одна из чашек была с отколотой ручкой. Она наливала на печке ароматный чай на травах, капнув лишь в заветную чашку капель Персефоны, в других же чай пошел радужными пятнами. «Думаю, три часа – три круга предостаточно, чтобы вернуться, пока они спят», - подумала про себя Иулия.
Чай они попили быстро. Первым зазевал Леон. В затуманенных очах Лорелей промелькнула отгадка, но она не успела ничего сказать, как упала к ногам хозяйки, превращаясь в спящую соколицу, которую Иулия убрала в клетку.
Затем женщина отправилась в путь за золотом. Одно Иулия не знала, что в крови Чада течет кровь и дракона, поэтому, для человека три круга – три часа, а для дракона капля в море. Иулия еще не дошла до Марвела, а Чад уже был на ногах. В комнате было тихо, огонь погас. Лорелей пропала. Мистель и Леон спят. Единственный плюс, что от избушки ведет одна тропа дальше. Следов рядом нет, значит, хозяйка вернется по этой же тропе. Акробат нашел в избе чулан, выбросил от туда вещи и убрал туда спящих Леона и Мистель, они могут только сейчас мешать.
Затем Чад огляделся в доме. Иулия так спешила, что флакон с синей жидкостью лежал сбоку от печки, должно быть ведьма обронила. Акробат взял его и понюхал, пахло чем – то знакомым. Мужчину передернуло, что Лорелей могло уже не быть в живых, но думать о худшем не стоит. Чад открыл крышку чайника и, не задумываясь, вылил оставшуюся жидкость в воду. Когда акробат заслышал шаги по снегу, он спрятался за шторку.
Иулия зашла, запыхавшись, и была очень удивлена, что оставшихся путников и след простыл. Ведьма сбросила шубу у порога. Ведьма забурчала со злостью.
- Видно, Персефона не стала ждать, пришла, пока меня не было, ну, ничего и ей придет конец. Ее царство тоже спадет.
 Ведьма запыхалась, она достала еще кружку и налила из чайника себе попить. Выпив до дна, она схватилась за горло. На глазах Чада, который наблюдал за шторкой, ведьма превратилась сначала в сову, а затем она вспыхнула и исчезла с хлопком. На лбу мужчины выступили капельки пота. Такого он не ожидал, явно. Как и услышал знакомое имя. Как же он не догадался сразу. Пахло же синими розами. Чад вытащил из своего рюкзака пустую фляжку и наполнил ее из чайника. Что – то чувствует его сердце, что эта жидкость им еще пригодится. По стонам в чулане, стало понятно, что Мистель и Леон приходят в себя, но придется теперь найти Лорелей, и чем скорее, тем лучше.